Если я не смогу победить, Земля обречена. Факт. Если его и смогут убить, то только весь Орден скопом, как следует подготовившись. Но это не случится. Прекрасный просто раздавит каждого поодиночке.

В руках он держал одно лишь копье, чей наконечник светился золотым, а само оружие испускало кроваво-грязную ауру.

Для нас двоих происходящее вокруг замедлилось. Люди и чужаки двигались плавно, заклинания и снаряды летели лениво.

Мы встретились взглядом, оценивая друг друга. Он смотрел на меня как на пустое место. Большого мальчика позвали решить надоевшую проблему. Ничего серьезного и интересного, лишь отвлекает и тем самым раздражает.

Я же готовился к бою, как никогда. За спиной мои люди и моя женщина с детьми. У меня нет права проиграть.

Прекрасный отвел оружие в сторону, чуть присел, напрягая ноги, и оттолкнувшись, метнулся вверх, нацелив копье точно в мое сердце. Он не летел, просто был достаточно силен, чтобы подпрыгнуть на сотни метров вверх.

Форсаж.

Мир скакнул, приобретая глубину и я увидел все. Буквально все. Но также я понял, а скорее ощутил-почувствовал, что у Прекрасного тоже есть такой режим. Два сверх разума встретились, видя будущее.

Я улыбнулся.

Достойная партия и достойный Игрок, чтобы сыграть.

Прекрасный успел пролететь лишь несколько метров, а мы уже сразились с ним сотни и тысячи раз, перебирая бесчисленное количество вариантов.

Как там говорится в шахматах? Белые начинают, белые и проигрывают. Первым ход сделал Прекрасный.

Я рассмеялся, выпуская безумие.

Там, где логика просчитывается на сотни шагов вперед, нет смысла полагаться на разум.

Взмах топором, и в Прекрасного срывается заклинание в форме темной капли мазута. Фурхуанец вспарывает его копьем, даже не замедляясь. Брызги отбитой атаки летят вокруг, обращаясь каплями крови, которые набрасываются на нижние ряды армии чужаков, вспарывая их тела и высасывая ману. Усиленное форсажем заклинание работало в два раза активнее.

Прекрасный думал, что я увернусь. Он видел это в сотнях вариантов будущего.

Сместившись на два сантиметра, я позволил копью пробить меня. В это же мгновение острие топора опустилась на совершенное лицо фурхуанца, пробивая защиту и уродуя кровавым шрамом.

Насадившись на копье сильнее, чувствуя, как оно перерубает позвоночник и распространяет по телу губительную даже для меня магию, я обнял фурхуанца и выплеснул в одном порыве поток магии из солнечного сплетения и рук.

Мана вливалась в меня полноводной рекой, восполняясь быстрее, чем я тратил.

Я вкладывал всего себя в один удар, сжигая слой за слоем этого проклятого фурхуанца. Как будто я был Аполоном, что решил взять в руки солнце. Не смотря на природную защиту от огня, мое тело пылало. Сгорела кожа, а за ним прогорало и мясо.