Ладонью Николя огладил ему спину — видно, морщинки все-таки были.

— Ты, Митенька, прямо жених. Ладно, ладно, не сердись, — Николя нервничал и потому был особенно развязен, болтлив и допускал пошлости, немыслимые в иное время.

Дмитрий не ответил. Сегодня собственная внешность интересовала его менее всего. Через силу он рассматривал свое отражение: лицо казалось длинным и унылым, но бледности не было, или она не бросалась в глаза, а это главное.

— Совершенно, совершенно незаметно. — Николя просунул руку под фрак и на мгновение задержал ее. — Стучит сердечко как часы! Ты мне поверь: кажется, выскочит и побежит по Крещатику!

Дмитрий дернулся:

— Потом, Николя, не время.

— Да это я так, просто. — Николя извлек браунинг из кармана фрака, нарочно для этого пришитого с внутренней стороны, — Никто и не догадается. Игрушка, а не пистолет. Ты сам попробуй, вдруг цепляет.

Дмитрий взял протянутое оружие, вернул в карман фрака, потом быстро выхватил.

— Все в порядке.

— Ты пробуй, пробуй.

Дмитрий, криво улыбаясь, повторил процедуру несколько раз. Нигде не цепляло, портной свое дело знал.

— Теперь прицелься, ну, вот хотя бы в меня. — Николя отошел к дальней стене комнаты.

— Зачем?

— Все должно быть натурально, за нами… за тобой будут следить, понимаешь? — Николя встал в позу, скрестил на груди руки: — Целься!

Дмитрий поднял пистолет. Браунинг он увидел только сегодня, но до этого две недели посещал тир Рахманова, стрелял из «Монтекристо», и, под конец, получалось совсем недурно, тому свидетельство безделушки на этажерке — призы. Хозяин тира даже уверял, что у него несомненные способности. Скорее всего, хотел подольститься к выгодному посетителю, сделать завсегдатаем, а приятно было.

Браунинг сухо щелкнул.

— Ты убит, — Наповал, — согласился Николя. — Теперь давай заряжать.

Они подсели к столу.

— Вот этот патрон отделит наших приятелей от остальных, грубых и нехороших. Он от другого пистолета, и потому непременно заклинит механизм.

— Для чего?