За месяц, прошедший после метеоритного дождя Солярид, когда тело Гарета нашли в грязном углу этой богом забытой академии, я точно поняла одну вещь: никто больше не собирается разбираться в том, что с ним случилось. Всем остальным было наплевать на правду.
Бюро Расследований Фейри списало его смерть на случайную передозировку, хотя я прямо заявила им, что он никогда не прикасался к этому дерьму. И несмотря на жалостливые взгляды, которыми одарили меня в ответ сотрудники ФБР, словно им было жаль, что моя невежественная задница верит в лучшее, что есть в моем брате, я знала, что была права. Гарет был многим, но он не был чертовым наркоманом. Он был Пегасом, во имя Звезд; он мог получить лучший кайф от полета по радуге, чем от какого-нибудь наркотика.
Кроме того, он никогда бы не стал так тратить деньги. Или свою жизнь. Он знал так же хорошо, как и я, что есть только один способ вырваться из той помойной ямы, в которой мы родились. И уж точно не с помощью употребления странных наркотиков фейри, которыми, вероятно, торговали банды в его школе.
Вспоминая, как мама была горда, когда он поступил в Академию Авроры, как много для нее значило, что он получит шанс стать лучше, я до мозга костей была уверена, что он бы ее так не подвел. Он поехал туда, чтобы заработать на лучшую жизнь для всех нас. Он бы не стал принимать Киллблейз. Ни за что, блядь.
Мне не повезло так же, как ему. Последние полтора года я училась в местной средней школе без интернатов и уроков по определению своей внутренней сущности фейри, что бы это, черт возьми, ни значило. И он точно знал, чего стоила эта возможность. Академия Авроры, возможно и была одной из самых низкорейтинговых академий в Солярии, но все же это была самая настоящая академия. И все знали, что даже плохое образование в академии в десять раз лучше, чем в средней школе. Он бы вышел оттуда с возможностями, о которых люди вроде нас могли только мечтать. Ему даже удалось получить полную стипендию от Фонда Восходящего Солнца, который был создан для того, чтобы дать лучшим из нас, детей из сточных канав, шанс получить образование в академии. И Гарет действительно был лучшим из нас.
Конечно, я тоже была достаточно умна, чтобы пройти вступительные тесты. Умная в книгах, умная в компьютерах, умная на улице, умная в людях. Но я знала, что мама не справится с тем, что мы вдвоем будем учиться в академии и оставим ее одну. Поэтому я даже не подавала документы, зная, что ему это нужно больше, чем мне. И что он заслуживает этого больше. Он был лучшим человеком даже во сне, чем я когда-либо могла рассчитывать стать наяву. А теперь все это ничего не стоило. Он доучился до младшего курса и умер. Случайная передозировка. К черту. Кто-то в этой академии убил его и эта дворняга была первым кусочком головоломки, чтобы выяснить, кто.
— Я тебе ничего не скажу, сука! — закричал Лоренцо, уже не в первый раз.
Вампирская сила пригодилась как нельзя кстати. Я растоптала его руку, когда он опустился на бетон передо мной, дикая улыбка натянула мои губы, когда он застонал от боли.
— Может, передумаешь, урод? Или мне начать отрывать пальцы?
Лоренцо снова опустился на колени, сглотнул мокроту из задней стенки горла и плюнул ею в меня. С вампирской скоростью я метнулась в сторону, прежде чем он успел попасть в меня, обогнула его и схватила за горло. Он был долговязым ублюдком, на фут выше меня, но таким же тощим. Я все равно не должна была так поднимать его на ноги, но тогда какой смысл в повышенной силе, если я ее не использую?
Черт, мне повезло, что я была рождена вампиром. Вплоть до пробуждения моей магии в прошлом году, когда мне исполнилось восемнадцать, я не была уверена, в каком Ордене окажусь. Мама была экзотической танцовщицей и Пегасом. Она любила отца Гарета, поэтому и дала ему фамилию Темпа. Но когда меньше чем через год мой отец разбил ей сердце, она решила дать мне свою собственную фамилию. Она не любила говорить со мной о моем дорогом покойном отце, но оказалось, что он был довольно сильным вампиром и мне повезло, что я унаследовал от него эту способность. Поэтому он передал по наследству мне одну вещь, о которой мы все догадались.
Когда мои силы пробудились, я оскалила клыки, так как вампир во мне тоже проснулся. Я почти вырвала горло стоящему рядом парню, пытаясь выпить из него всю кровь и магию. Это было чертовски сказочно. Не считая той ночи, которую мне пришлось провести в камере, которую на факультете называли «местом заключения», за то, что я потеряла контроль над своей формой Ордена и чуть не убила его. Но тот первый вкус крови на моих губах был практически оргазмом, так что я не жаловалась. Это того стоило. Полностью.
Мои клыки удлинились при воспоминании, эти чертовы штуки всегда были жестко привязаны к моему либидо, хотя у меня не было никакого желания получать какое-либо удовлетворение от этой шавки передо мной. Он заплатит кровью за свою причастность к смерти моего брата, но ни одна капля крови не попадет мне на губы.
— Когда моя семья узнает, что ты сделала, они уничтожат тебя на хрен. Они изуродуют тебя перед смертью и ты будешь умолять их покончить с тобой за несколько дней до того, как они это сделают! — заорал он, прежде чем начал так смеяться, что я с отвращением повалила его обратно на землю.
Да, такая мысль посещала и меня, но по большому счету я все-таки решила рискнуть. Ради Гарета я рискнула, ради его глупой улыбки и объятий, которые продолжались слишком долго. Ради тех телефонных звонков посреди ночи, потому что он забывал позвонить в разумное время и не хотел просыпаться и чувствовать себя дерьмом из-за того, что забыл обо мне. За то, что он всегда клялся, что вытащит нас из этого места и построит нам лучшую жизнь, как только закончит университет. За то, что один из мудаков в той школе забрал его у нас с мамой. А теперь она просто лежала, свернувшись калачиком под простынями, слишком убитая горем, чтобы смотреть на мир, пока счета накапливались, а дни ползли мимо.
— Я не боюсь клана Оскура, — прорычала я, дрожь по позвоночнику была единственным признаком того, что это ложь, но он этого не видел. — Я в десять раз страшнее их.
Лоренцо кашлянул сквозь полный рот крови в том месте, где его лицо ударилось о землю, она окрасила его зубы в ржавый цвет в лунном свете и железный привкус ее на ветру позвал меня.
— Убьешь меня один раз — и я исчезну, убьешь два раза — будет мило, убьешь три раза — ты уже будешь близка, но больше всего меня убьет Клан Оскура.
Лоренцо поднялся на руки и колени, продолжая нести какую-то чушь, а я двинулась вперед, целясь ногой ему в ребра.
Моя ярость придала силу моим конечностям и я услышала треск костей под силой, которую я приложила, когда он откатился от меня. От этого звука по моим конечностям пробежала дрожь силы. Мне не должно было это нравиться. Но мне понравилось. Сейчас я была жестоким, извращенным существом. И это было приятно.