– Знаю, святой отец, что звучит это абсурдно. Уверена, вы сочтете невозможным поверить в это.

В глубине капюшона раздался негромкий смешок.

– Credo quia absurdum.

– Что?

– Верю именно потому, что абсурдно. – Он помолчал, потом пояснил: – Я видел всякое и научился ничего не отвергать.

Бернадетт понравилось его отношение, и ее понесло:

– У меня эта способность уже много лет, и я пользуюсь ею на работе.

– Чем вы занимаетесь? Что у вас за работа, дочь моя?

– Я сотрудник ФБР.

Долгое молчание. Левая рука снова исчезла в одеянии, словно рукава его служили муфтой, согревающей пальцы.

– Так это видение действительно у вас срабатывало? Вы могли пользоваться им, чтобы разгадать преступников?

– Не всегда. Могут быть… – Бернадетт силилась подыскать подходящее слово, – заскоки.

– Какого рода заскоки?

– Я неверно понимаю то, что вижу, или не могу видеть вполне четко и ясно, чтобы узнать что-либо стоящее, а то и вообще ничего не получается. Я как бы оказываюсь в эмоциональной шкуре убийцы. Состояньице жуткое! Это меня настолько изматывает, что я не способна… – Бернадетт осеклась. Ну вот, стоило кому-то склонить к ней благожелательный слух – и она затарахтела. Если утратить осторожность, то начнешь выбалтывать секреты фирмы. – А знаете что, святой отец? Вывалить все это на вас было дурной затеей. Забудьте весь наш разговор. – Она стала подниматься с места.

– Не уходите, – остановил он ее и, выпростав руки, взял ее за рукав кожанки.

Жест этот удивил Бернадетт, и она села, взглядом проводив руку, вновь исчезнувшую в рукавах монашеского одеяния.

– Приведите мне примеры, как это действует, – попросил он. – Вы применяете свои способности в деле, которым заняты прямо сейчас? Что вы видите?

Он хотел выпытать нечто конкретное, но она не могла ему открыться. Это огорчило ее, поскольку в голосе монаха звучал неподдельный интерес.

– Я не могу говорить об этом. Идет расследование.

– Когда эти видения стали вас посещать?