– Да, – ответил он и добавил: – Ужасно.

От этих слов по всему ее телу прошла теплая волна. Она почувствовала, как приподнялись кончики рта. Как она может не торжествовать, если этот враг повержен? Разве может сердце удержаться от радости? Прямо из души вырвалось:

– Спасибо, что ты сделал это для меня.

– Я сделал это для всех нас.

– А что Крис? Ты сделаешь это для нее?

– Сегодня я встречаюсь с ней, после того как у нее окончится смена.

– Она достойный человек, – сказала Анна. – Тебе захочется ей помочь.

– Расскажи мне о ней побольше.

Анна задумалась на некоторое время, потом сказала:

– Пусть она сама тебе расскажет.

– Хорошо, – согласился он. – Тебе еще что-нибудь нужно или хочется?

– Да. – Она мысленно старалась подобрать слова, чтобы высказать свою просьбу. Спрашивая, она призналась бы, что сомневается в правоте того, что ему предстоит, и произнесла: – Епитимьи.

Он откликнулся, как ей показалось, быстро и с натужной живостью:

– Ступай к своему приходскому священнику, когда выйдешь из больницы. Кто у них там сейчас? Отец Тимоти, да? Он хороший человек.

– Перестань. Знаешь же, что я отсюда уже никогда не выйду. – Она поморгала, справляясь со слезами. – Нам с тобой обоим жариться на электрическом стуле.

Он оглядел верх тумбочки, заметил пачку салфеток, подхватил ее и сунул палец в щель на крышке. Пусто. Швырнул картонку обратно на тумбочку, похлопал себя по карманам блейзера, вынул носовой платок и протянул ей.

– Я же говорил тебе: не надо беспокоиться о законе.

– Я не боюсь копов. – Подняв руку, она вытянула из его руки полотняный квадратик. – Я тревожусь о своей душе. О наших с тобой душах.

– Я не сделал ничего дурного. И ты не сделала ничего дурного.

– Мне нужна уверенность. Мне надо иметь чистый список, прежде чем я… – Она прижала платок к губам, подавляя подступившие рыдания. Руки ее упали на одеяло: одна с зажатым в ней платком, другая – с четками.