– Подождите! – задыхаясь, прохрипел программист.

– Крутые перцы лохов не ждут, – опечалил его Цент.

Владик рыдал от отчаяния, силы стремительно покидали его. То есть, силы как таковые уже давно покинули, ибо их и было с гулькин нос, так что в качестве топлива организм расходовал один только страх. Владик держался на одной воле к жизни. Стоило ему оглянуться, и увидеть за собой черную лавину мертвецов, как ноги, уже готовые подломиться, вновь обретали твердость и стремительность. Но Владик понимал, что на страхе он долго не протянет. И тогда зомби доберутся до него, начнут рвать зубами его плоть, разгрызать кости, пожирать внутренности. И никто не спасет, никто не протянет руку помощи. Марина, его невеста, отвернулась от него, Анфиса и не поворачивалась, а у Цента руки заточены под что угодно, но точно не под помощь.

Поле казалось бесконечным, в отличие от сил. Вскоре даже Цент начал хрипеть и задыхаться, бабы уже не бежали, а просто быстро шли, подволакивая кривые ноги. Зато Владик неприятно удивил – продолжал плестись в хвосте, хотя вполне мог бы упасть без сил и пойти на корм живым мертвецам. Дистанция между зомби и их добычей существенно увеличилась, но проклятые покойники и не думали прекращать преследование. Оглядываясь, Цент прекрасно видел их толпу и слышал коллективный загробный стон.

Проклиная родные просторы, Цент поднял затуманенный усталостью взгляд, и не поверил очам своим – впереди замаячило нечто, однозначно означающее край поля. Кажется, это была какая-то постройка, но расстояние все еще было слишком велико, чтобы установить наверняка.

– Я больше не могу! – прорыдала Маринка.

– И я тоже! – напомнил о себе предсмертный Владик.

– Можете остаться, прикрыть отступление, – предложил им Цент. После этого все жалобы на отсутствие сил резко прекратились, даже Владик прикусил язык. Побоялся, что Цент, в самом деле, бросит его на растерзание зомби, чтобы выиграть для себя время, а для верности сломает ногу или обе. Справедливости ради нужно сказать, что подобная мысль уже приходила на ум рэкетиру, но он счел ее непродуктивной – едва ли вся орда мертвецов задержится из-за одного худосочного программиста, в котором и еды-то, считай, нет, одни мослы да шкура.

Но напрасно Цент лелеял надежду на то, что Владик падет без сил и будет съеден заживо. Программист не сошел с дистанции. Плакал, стонал, хрипел, но бежал. Это было неприятно, но Цент утешил себя тем, что у него наверняка еще будет возможность избавиться от Вадика, не сегодня так завтра.

Здание, которое Цент разглядел на горизонте, оказалось автозаправочной станцией. Людей вокруг не было, ни живых, ни мертвых, машин, которыми можно было бы воспользоваться, тоже. Цент подбежал к дверям и рванул их на себя, больше всего боясь, что те окажутся заперты. Разбить стекло не проблема, но в образовавшуюся дыру смогут пролезть не только они сами, но и алчущие плоти зомби. Удача сопутствовала – дверь открылась подозрительно гостеприимно. Цент ввалился внутрь, следом за ним забежали потные бабы. Как только подруги оказались внутри, Цент стащил куртку и начал связывать ею ручки дверей.

– А как же Владик? – напомнила Маринка.

– Мои соболезнования, – посочувствовал будущей вдове Цент сквозь рвущийся наружу радостный смех. Все сложилось удачнее, чем он предполагал. Теперь Владика не только потребят заживо, но и сделают это на его глазах. Связав ручки, Цент бросился искать что-нибудь прочнее, вроде троса или проволоки, Анфиса и Маринка талантливо путались под ногами и даже не пытались помочь в нелегком деле коллективного выживания.

– Эй, курицы, тащите вон тот стол к дверям! – скомандовал Цент.

Бабы приятно удивили, и вместо того чтобы засыпать тупыми вопросами на тему «зачем» и «почему», поспешили исполнить поручение. В это время Центу повезло, среди товарного изобилия он обнаружил на витрине ремень безопасности. Им-то он и связал ручки дверей, уже основательно, так, чтобы никакая сила не смогла распахнуть их.

Цент довязывал восьмой по счету узел, когда снаружи в стеклянную дверь на всем ходу врезался Владик. Последняя сотня метров далась программисту тяжело, вытянув из него все силы до капли. Глаза Владика были большими и круглыми, в них застыла гаснущая надежда на то, что его все же впустят внутрь.

– Владик, слишком поздно, – печально покачал головой Цент. – Я уже заблокировал двери.

– Впустите! – выл Владик, барабаня по толстому стеклу своими хилыми кулачками.

Цент помог бабам придвинуть к дверям стол, после чего стремглав бросился к прилавку с разной снедью, в основном с сухариками и чипсами. Цент обожал кушать, когда смотрел интересное кино или как кого-нибудь едят заживо. К чипсам не помешало бы пиво, но преступный закон времен порядка запрещал торговать священным напитком на заправках. Вместо этого пришлось утолять жажду минералкой.

– Впустите меня! – продолжал молить программист, и Цент уже начал опасаться, что страх подвигнет убогого на отчаянный шаг, к примеру – разбить витрину камнем. Но нет, этого не произошло. Похоже, ужас был столь велик, что затуманил Владику разум.

Зомби уже вбегали на территорию заправки огромной страшной толпой, лязгая зубами и протягивая к добыче руки. Владик издал вопль ужаса и отчаяния, и пулей бросился к одной из опор, подпирающих обширный козырек. Зомби, увидев его, радостно зарычали.