Он снова потыкал клавиши. Изображение сместилось в сторону и окрасилось в цвета инфракрасного спектра. Между сине-зелеными деревьями мелькнуло красное пятно.

– Сделай так, чтобы оно снова попало в кадр. – Мэддокс резко склонился к экрану, едва не задев Торина.

Он был профессиональным воином и убийцей, а не шпионом, но знал: красное свечение означает тепло живого организма. Мэддокс напрягся.

Еще несколько ударов по кнопкам. Экран мелькнул, красное пятно снова появилось в кадре.

– Это человек?

– Однозначно.

– Женщина или мужчина?

Торин пожал плечами:

– Скорее женщина. Мужчина был бы больше, ребенок, наоборот, меньше.

Жители Будапешта и окрестных селений сторонились замка, не говоря уже о том, чтобы прийти на холм ночью. Мэддокс мог по пальцам одной руки пересчитать смертных, которые поднимались к замку за последний год: курьеры, несколько детей, подруги Париса – вот, собственно, и все.

– Может, это одна из подружек Париса? – предположил он.

– Может, и так. А может…

– «А может» что? – выговорил Мэддокс с нажимом.

– Охотник, – закончил свою мысль Торин. – Наживка, если быть более точным.

Мэддокс плотно сжал губы.

– А если без шуток?

– А я и не шучу. Подумай сам. Курьеры ходят с сумкой или коробкой. И они, и подружки Париса идут прямиком к двери, нигде не задерживаясь. А у этой при себе ничего нет, и она ходит кругами, через каждые несколько минут останавливается, жмется то к одному дереву, то к другому. Что она там делает? Вполне возможно, раскладывает взрывчатку, чтобы подорвать нас, или устанавливает камеры.

– Ты же сам только что сказал: она с пустыми руками.

– И взрывчатка, и камеры маленькие – она может прятать их под одеждой или в карманах.

Мэддокс прикрыл глаза и помассировал шейные позвонки.