Ослепил, закружил, зарычал, оглушая яростным ревом…
И я вдруг оказалась сидящей на кресле в своей спальне в доме госпожи Шилли.
Совершенно одна, в моем родном мире, где за окном пели петухи и по дому уже разносился запах свежей выпечки, а значит сейчас около четырех утра и мне через час вставать и идти в лечебницу и…
И Даррэн – темный лорд!
Только сейчас, оставшись наедине со своей болью, я дала волю слезам.
Магистр Смерти стоял за дверью комнаты, в которой оставил девушку и слышал каждый звук, каждый всхлип, и даже падение слезинок на пол слышал отчетливо. Рядом безмолвствовала Хеарин, Ааран находился на крыше вместе с двумя Всадниками Мрака, которые вообще старались не попадаться на глаза принцу Хаоса, но зато рядом с вампиршей, на правах ее друга и вообще, ошивался Ссагрус, изображая неразумную зверушку.
– Да брось, – психанул Эллохар, – ты за ДахрадЭкхара все письма пишешь!
Ссагрус с одной стороны загордился тем, что Хаос знает своих героев, но с другой понял, что его сейчас выгонят.
Так и оказалось.
– Пошел вон! – приказал магистр Смерти.
Змей величественно удалился, раз двадцать жалобно оглянувшись на Хеарин, и надеясь, что вампирша за него заступится. Не заступилась. «Съем, – мстительно подумал Ссагрус, – вот как все закончится, так и съем! Чтоб знала!». На самом деле змей не хотел признаваться даже самому себе, что совсем не желает расставаться с адепткой Смерти, и вообще возвращаться обратно в Хаос.
Когда Ссагрус забрался наверх к остальным, Хеарин осторожно спросила:
– И… что вы будете делать?
– Идеи, предложения, советы? – мрачно поинтересовался Эллохар.
Девушка пожала плечами, затем тихо произнесла:
– Здесь ненавидят темных лордов, магистр, ненавидят и боятся, причем вполне обоснованно и первое и второе.
– Я не спрашивал о причинах проблемы, я поинтересовался есть ли у тебя ее решение?! – отрезал Эллохар.