– Думаю, да. Но если они обработаны ею в достаточной мере, чтобы вызывать у нее доверие, их функции высшей нервной деятельности серьезно повреждены.

– Но тебя ведь использовал оберст, – заметила Натали. – И меня дважды использовал Хэрод и по меньшей мере столько же – старая ведьма.

– Ну и что? – Сол снял очки и потер переносицу.

– Они причинили нам вред? В данный момент в нас тоже разрастаются раковые клетки? Мы изменились, Сол?

– Не знаю. – Он сидел неподвижно, пока Натали не отвела взгляд.

– Прости, – промолвила она. – Это так… ужасно, когда старуха проникает в твое сознание. Я никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной… Наверное, это хуже, чем быть изнасилованной. По крайней мере, когда совершают насилие над твоим телом, сознание продолжает принадлежать тебе. И хуже всего то, что после пары раз… начинаешь… – Натали умолкла, не в силах продолжать.

– Я знаю. – Сол нежно взял ее руку. – Какая-то часть тебя даже начинает желать этого. Это как жуткий наркотик с болевыми побочными эффектами. Но к нему тоже привыкаешь. Его даже хочется. Я это знаю. Испытал.

– Ты никогда не говорил о…

– Об этом не очень хочется говорить.

Натали вздрогнула.

– Но это не та раковая опухоль, которую мы обсуждали, – заметил Сол. – Я почти уверен, что привыкание происходит лишь при интенсивной обработке, которую эти твари проводят с немногими избранными. И тут мы подходим к другой нравственной дилемме.

– Какой?

– Если мы будем следовать нашему плану, нам потребуется несколько недель на то, чтобы обработать по меньшей мере одного невинного человека, а то и больше.

– Это разные вещи… Это будет временно, для конкретного дела.

– Да, временно, – согласился Сол. – Но как мы теперь знаем, последствия могут сказываться всю жизнь.

– Черт побери! – выпалила Натали. – Какая разница? Это наш план. У тебя есть другой?

– Нет.

– Значит, мы будем продолжать, чего бы нам это ни стоило. Мы будем продолжать, даже если придется пострадать невинным людям. Потому что мы обязаны это делать, это наш долг перед погибшими и возможными будущими жертвами. Наши семьи, люди, которых мы любили, заплатили слишком дорогую цену, и теперь настало время заставить убийц отвечать… О какой справедливости можно говорить, если мы остановимся сейчас? И не важно, во что нам это обойдется.

– Конечно же, ты права, – печально заметил Сол. – Но именно такая логика заставляет разъяренного палестинца подкладывать бомбу в автобус, а баскского сепаратиста – стрелять по толпе. У них нет выбора. Чем же тогда они отличаются от немецких солдат, выполнявших приказы и отказавшихся от личной ответственности? Цель оправдывает средства, так?

– Нет. – Натали покачала головой. – Но сейчас я слишком рассержена, чтобы меня волновали все эти этические тонкости. Я просто хочу знать, что надо делать, и идти делать это.