Но сейчас разумно рассуждаю: лучше шрамы, чем выпирающий через ткань штанов член! Плаваю долго, с удовольствием, забывая обнаженное плечо Ники, нахальный поддразнивающий взгляд, эту чертову почти ничего не скрывающую рубашку. Какого хрена она творит?! Я ведь ровным счетом ничего не делаю. Просто сопровождаю ее, не разговариваю. Ничего. Зачем дразнить? Нравится играть и издеваться? Пытается продемонстрировать, что слишком хороша для него? Но я и так это знаю и не питаю иллюзий. Смысл напоминать?
На смену опаляющему желанию приходит обычная усталая злость и ощущение собственной никчемности. С этими чувствами проще справиться. Они привычны. Плаваю, пока окончательно не остывает. Плавал бы и дальше, но чувствую, время поджимает, а перед поездкой хочется выпить кофе.
К счастью, на этот раз на кухне никого. Спускаюсь туда уже полностью одетый, пью кофе и выхожу на улицу, чтобы подождать Нику в машине.
Сегодня девчонка не опаздывает и не планирует бежать. Она сменяет траурное платье на кричаще красное, с открытыми плечами и совершенно неприличной длиной. О чем она думает? На губах алая помада, на голове крупные локоны, в руках клатч. Недоступная светская львица, которая делает одолжение местной полиции. Возможно, она не так уж и неправа. С такой не получится разговаривать свысока.
Я не удивлюсь, если ей предложат кофе и кресло, чтобы во время допроса она не чувствовала себя некомфортно.
Несмотря на пафосный вид, Ника все же нервничает. Теребит в руках клатч, ее губы плотно сжаты. Даже жаль ее становится, хочется утешить, но я прекрасно помню, какой она может быть, и сиюминутное желание пропадает. Богатенькая стерва справится со своими потрясениями сама, а если будет выходить плохо — напьется. Вот тут важно оказаться рядом, чтобы дотащить ее до дома.
Я почти не ошибается. Нас встречают на входе в участок и провожают в кабинет для ожидания. Да, там стоят диваны, есть кофе и царит вполне уютная атмосфера, но я все равно подбирается. Мне не нравится, как смотрят на Нику менты. И еще оживает чутье. Интуиция, в которую мало кто верит в мирное время, и которая помогала выжить на войне. Меня она подвела один лишь раз. И поэтому я оказался тут. Не отнесся достаточно серьезно к смутным подозрениям. Сейчас не планирую повторять ошибку.
— Прошу за мной, — приглашает Нику следователь, безразлично мазнув по мне взглядом. А вот это зря.
— Я с ней, — отзываюсь тоном, не терпящим возражений.
— Невозможно, она должна идти одна.
— Приказ ее отца. Не оставлять одну.
— Она будет с капитаном полиции. У вас есть основания нам не доверять? — презрительно приподнятая бровь. Снобизм вообще присущ ментам, но я знает, за что мне платят. Да, я в отставке, но все же звание никуда не делось, и авторитет тоже.
— У меня нет оснований вам доверять. Поэтому я все же составлю моей подопечной компанию.
Ника смотрит недоуменно, следователь морщится, но у него нет аргументов. Она не задержана и вольна давать показания в сопровождении адвоката или охранника. Очень интересно, почему ее отец не озаботился адвокатом. Не счел нужным? Очень зря. Менты не так безобидны, как может показаться. И если замешаны интересы двух влиятельных семей лучше, когда кто-то прикрывает спину.
Меня не пускают вместе с Никой в комнату, где берут показания, но разрешают смотреть за разговором через стекло.
— Если я посчитаю, что моей клиентке что-то угрожает, я вмешаюсь, — тихо произносит я, и следователь едва заметно кивает, признавая правоту.
Мне тут неуютно, и я чувствую себя не свидетельницей преступления, а как минимум соучастницей. Марк зачем-то рвется со мной. Сначала его настойчивое желание вызывает только раздражение, и я демонстративно не поддерживаю охранника, хотя могла бы упереться и встать в позу, тогда бы его пустили. Я наивная и глупая, а вот он, видимо, лучше представляет, что меня ждет.
Вопросы сыплются сразу и без остановки, подразумевающие ответ, тот который не хочется давать, потому что он неверный. Я хочу рассказать им совсем не то, о чем меня спрашивают. Меня вынуждают признаться, я не понимаю в чем. Это все настолько неприятно, что начинает болеть голова. А вопросы все сыплются и сыплются. «Зачем я заманила подругу в клуб?» Я ее заманивала? Зачем? «А правда ли Лиза была моей лучшей подругой?» Нет. Неправда, но ведь за это не убивают? Что? Убивают за меньшее. Как же плохо. Я совсем не готова и растеряна. Думала, мы тут просто поговорим, и я снова расскажу, как все произошло.
Меня спасает Марк, он решительно без стука заходит и ударяет дверью о косяк.