Книги

Телевидение

22
18
20
22
24
26
28
30
Олег Андреевич Андреев Телевидение

Это манящее загадочное слово Телевидение. Это современное божество. Телевидение властвует над умами, формирует сознание, управляет толпой. Оно создает новых идолов, которым поклоняются миллионы, и ниспровергает старых. Что же такое “телевидение” на самом деле? Как оно живет и как “делается”! Новый роман Олега Андреева приоткрывает дверь в этот притягательный мир.

ru
Black Jack FB Tools 2004-07-29 9291186B-1BF3-46AB-85A2-1006559E32B3 1.0

Олег Андреев. Россия: Телевидение АСТ, Олимп М. 5-17-011326-9, 5-8195-0516-6

Олег АНДРЕЕВ

ТЕЛЕВИДЕНИЕ

Питер

К первому поезду всегда собиралось много народу. Несчастные люди те, кому в такую рань нужно вставать и тащиться по холодным питерским улицам к метро, ждать, когда подойдет состав, сонно глядя на таких же заспанных, недобрых, молчаливых, сумрачных. В основной своей массе это бюджетники, которым и так несладко живется на казенные гроши, да еще и вставать приходится ни свет ни заря и плестись на дежурства, посты, утренние смены. Едут к себе на рынки уборщики и разнорабочие — тоже не слишком благополучный народ, который с вечера заливает свой тяжкий труд крепким алкоголем и поутру видит мир исключительно в черно-белых (преимущественно серых) тонах. Но, разумеется, попадаются и счастливчики — они провели бурные ночные часы на дискотеках и в жарких постелях, а теперь торопятся домой опустошенные, легкие и оптимистичные. Одним словом, в тот день, как и обычно, разный люд собрался на конечной станции Петербургского метро.

И почему Господь избрал именно их, вот этих двести одиннадцать человек? Как так сошлись их судьбы, что они оказались именно в это время в этом несчастном месте.

Если бы кто-нибудь вгляделся в тот момент в их глаза, может быть, нашел бы в них что-то общее, какую-то тоску, предчувствия, обреченность.

Но никто не знает будущего, поэтому, когда к платформе подкатил голубой состав, все до единого сели в вагоны, уставились на рекламные постеры или в свои газеты и книги и приготовились к короткому путешествию. Диктор объявил следующую станцию, двери с шипом захлопнулись, поезд тронулся и исчез в черном тоннеле.

Это было ровно в пять часов семнадцать минут утра. Через три минуты состав должен был прибыть на следующую станцию.

Но он не прибыл туда ни через три, ни через тридцать минут, ни через три дня.

Он успел проехать всего четыреста метров от конечной, когда его вдруг сильно тряхнуло. Раздался скрежет и грохот, свет в вагонах моментально погас, тормоза сорвало.

Люди кричали, как кричат разбуженные страшным сном — утробно и безумно, не столько от страха, сколько от неизвестности.

Москва

Ночью Гуровину приснилось, что он умер и сам же сидит и смотрит репортаж по телевизору о своих похоронах. Репортаж ему не нравился, а то, что его уже нет, почему-то утешало.

Проснувшись, Яков Иванович никак не мог понять, что ж это ему могло так не понравиться в репортаже? Собственная кончина его больше не интересовала, потому что фактом не являлась. Он посмотрел на спящую рядом жену и подумал, что сон о ее уходе в вечность посмотрел бы с большим удовольствием.

Гуровин был из тех, кого в народе называют тяжелым словом “телевизионщик”. Но не знаменитым ведущим ток-шоу, не телезвездой. Зритель никогда бы не узнал его на улице, но и известный ведущий, и самая яркая телезвезда узнавали его еще издали и торопились улыбнуться, поприветствовать, сказать несколько заискивающих слов. Гуровин был тем, кто делает популярными ведущих и звезд, кто делает само телевидение.

Дома сидеть было незачем, более того — опасно, можно снова нарваться на скандал с женой, поэтому Гуровин поехал на работу. Хотя от работы он тоже ничего хорошего не ждал. “Бардак”, “аврал” и “развал” — вот три слова, которые последние несколько месяцев определяли то, что происходило на канале. Все рушилось, все летело в пропасть.

Всю дорогу до студии Яков Иванович старался отогнать от себя грустные мысли, но ничего не получилось.

Денег нет. И не предвидится. Канал живет за счет медиахолдинга, но у того тоже начались такие серьезные неприятности, что попахивало уже и арестами, и судебными преследованиями. Не спасали положения ни реклама, ни заказные, оплаченные проекты.

У Якова Ивановича возникло смутное подозрение, что жить “Дайверу” в прежнем статусе осталось недолго. Скорее всего, судьба телеканала уже решена.

Первые приметы грядущего краха были налицо: уже сбежал на государственный канал Балашенко, который казался Гуровину нерушимым борцом за независимость прессы. Однако Яков Иванович всячески пресекал ходившие среди сотрудников разговоры о скорых переменах на “Дайвер-ТВ” и даже дважды собирал по этому поводу общее собрание коллектива. Для себя же он выработал следующую позицию: если канал и будет перепродан, то об этом до поры до времени нужно молчать. Ни Саша Казанцев, ни Леня Крахмальников об этом знать не должны.