— Остерегаться, — отвечал тот высокомерно, — мне?! Вы шутите, лейтенант.

— Я вовсе не шучу, — произнес печально опытный служака. — Я знаю индейцев давно, они не прощают обид. Если они решились сжечь свои жилища и покинуть насиженное место, дело плохо. Вероятно, они замыслили страшную месть. Повторяю: берегитесь!

Несмотря на все свое мужество и необузданную гордость, владелец гасиенды был поражен тоном этих слов, сказанных человеком, в храбрости которого он не мог сомневаться. Дрожь охватила его тело, и кровь медленнее потекла в жилах.

В эту минуту он сожалел, что довел до отчаяния бедных людей, требовавших своей доли воздуха и солнца.

Впрочем, гордый испанец сейчас же овладел собой и отвечал офицеру с вызывающей улыбкой:

— Что могут мне сделать эти негодяи? Не я, а они должны бояться встречи со мной! Однако нам нечего здесь дольше оставаться, едем, уже поздно.

Офицер не ответил. Он поклонился, сел на лошадь и приказал своему отряду сделать то же самое.

Группа повернула назад.

У подножия холма она разделилась на две части.

Отряд солдат направился к форту Агуа Верде, а дон Аннибал с женой и мажордомом к гасиенде дель Барио.

Судья и его провожатые, до сих пор не оправившиеся от испуга, предпочли следовать за солдатами, хотя дон Аннибал предлагал им свое гостеприимство.

Путешествие проходило в молчании. Владелец гасиенды был недоволен, хотя и не желал этого обнаруживать. Его план не совсем удался, мщение вышло неполным. Краснокожие, как бы в насмешку над врагами, разрушили свою деревню и лишили их возможности позабавиться лишний раз несчастием бедняков.

Донна Эмилия казалась озабоченной и грустной. Ненависть, питаемая индейцами к мужу, сильно тревожила ее. Она не смела громко выражать свои чувства, но в душе дала волю печальным мыслям. Чутьем любящей женщины она угадывала в будущем немало горя и забот.

Мажордом имел прежний беспечный вид.

Ничто не прерывало однообразия путешествия, и наши герои еще до захода солнца достигли гасиенды дель Барио. Ночь уже окутала долины, а вершины гор еще блестели розовым светом.

Гасиенда дель Барио представляла прочное сооружение из камней, какие любили воздвигать первые завоеватели в знак своей власти.

Дом казался крепостью и стоял на скале, висевшей над бездною. К нему вела тропинка, такая узкая, что двое всадников не могли бы по ней проехать. Эта тропинка извивалась по склонам холма и приводила к главному входу в гасиенду. Здесь находился подъемный мост.

Стены, в десять метров высотой и соответствующей толщины, оканчивались зубцами, которые считались признаком благородства и были очень любимы истинными кастильцами. Владельцев гасиенд не следует смешивать с фермерами. Это крупные помещики, земля которых часто больше целого французского департамента. Во времена испанского владычества они находились на положении феодалов, т. е. имели право суда, жили по своему вкусу и подчинялись непосредственно вице-королю, который, живя в Мексике, не мог за ними следить. Эти землевладельцы сами расценивали свои земли, эксплуатировали копи, разводили стада. Никто не спрашивал у них отчета ни в том, как они увеличивают свои богатства, ни в том, как они обращаются с индейцами, доставшимися им после дележа мексиканского населения между завоевателями.

Кстати, сделаем следующую заметку.

Со времени объявления независимости в Новой Испании по закону рабство там перестало существовать, но фактически оно никогда не прекращалось.