«Ну и где ваша прекрасная погода?» – мысленно спросила я, свесив с дивана босые ноги. Холод паркета заставил поежиться, но, стараясь не обращать на него внимания, я подошла к окну и медленно раздвинула темную ткань штор.

Крупные капли стучали по стеклу, по карнизу. Они ударялись о лужи, создавая дождевые пузыри, которые будто бы говорили: «До смены в кофейне тебе придется сидеть дома».

Еще вчера утром мы договорились с Джеймсом посвятить всю первую половину сегодняшнего дня прогулке по парку. Но у лондонской погоды были свои планы на этот счет – она решила запереть меня в четырех стенах, будто бы я и так мало времени проводила в своей съемной квартирке.

Лужи разливались по улице подобно маленьким рекам. Мимо проехали две машины, пробежали несколько человек под зонтами. Они хмуро ступали по дождевой воде, хотя в детстве отдали бы все на свете, чтобы пробежаться по этой дороге под дождем, звонко смеясь.

Ночной ураган прошел, оставив после себя разбросанный мусор, поломанные ветки. Деревья у дома напротив стояли скрюченные и поникшие. Они выглядели так, будто увидели что-то по-настоящему жуткое и, съежившись от страха, так и не смогли выпрямиться.

«Интересно, Джеймс уже выехал из общежития?» – подумала я и взяла в руки смартфон. Никаких уведомлений.

Мы встречались с Джеймсом одиннадцать месяцев, хотя знали друг друга пять лет. Познакомились на новогодней студенческой вечеринке у моей однокурсницы. Она была дальней родственницей Джеймса по маминой линии. Уж не помню, кем они там приходились друг другу, но Джеймс остановился у нее на Рождество, чтобы немного погостить и сразу после праздников пройти экстерном несколько собеседований в лондонские вузы. Он должен был поступать только через два года, но решил «познакомиться» со студенческой жизнью.

Помню, на той вечеринке я была единственной трезвой девушкой, а Джеймс – единственным парнем, который не приставал к каждой девушке в порыве сильного опьянения. Два одиноких скучающих человека среди безумно веселой компании. Когда я увидела его впервые, приняла за ровесника. Ну не выглядел этот высоченный парень на шестнадцать лет. Я дала ему минимум девятнадцать.

Мы не сразу нашли общий язык. Джеймс увлекался программированием, информатикой, компьютерными играми и футболом, а я – классической литературой, детективами Агаты Кристи и работой в студенческих СМИ. Я только начинала обживаться в новой компании, поэтому любимая работа и новые люди занимали все мои мысли. Но спустя пятнадцать минут нелепых попыток завязать разговор, мы все-таки зацепились за единственную тему, которая интересовала нас обоих. Это было кино. Как и я, Джеймс любил мелодрамы Вуди Аллена[3] и триллеры Квентина Тарантино[4]. Весь вечер мы обсуждали мир кино, не обращая внимания ни на громкую музыку, ни на подвыпивших людей, ни на аромат легких наркотиков.

Через полчаса после знакомства мы уединились в соседней комнате и продолжили говорить о кино. Наше общение часто прерывалось – комнату то и дело хотели занять целующиеся парочки. Но, видя нас, сидящих на диване при тусклом свете ночной лампы, извинялись и, хихикая, уходили прочь. После этого вечера моя вечная конкурентка Кетти Бэлл месяца три шепталась с подружками за моей спиной: «Наконец наша недотрога завела себе парня. Только вот незадача – он учится в школе и еще не знает, что делать с девушками, когда они пьяны». Я не обращала внимания на ее слова.

Мы не прекратили общаться с Джеймсом после новогодней вечеринки. Обменялись контактами и начали дружить. Джеймс вернулся в родной город, который находился на востоке Англии, и мы часто разговаривали с ним по скайпу. Он спрашивал о студенческой жизни и о проблемах, чтобы заранее ко всему подготовиться. Кажется, он все любил делать заранее. А я не видела ничего плохого в том, чтобы уделять ему время и рассказывать обо всем, с чем может столкнуться выпускник школы. Иной раз наши звонки длились по нескольку часов до глубокой ночи. До сих пор поражаюсь своей студенческой продуктивности – и как я все успевала?

Так мы общались год. Когда я перешла на третий курс, Джеймс поступил в лондонский университет Королевы Марии, решив стать разработчиком компьютерных игр, поселился в общежитии, и мы стали общаться вживую – встречались в кафе, пабах, обсуждали последние новинки кино, говорили о студенческой жизни, перемывали косточки одногруппникам, обсуждали мою работу в студенческих СМИ и в кофейне. Нам было весело и интересно друг с другом. Но я никак не предполагала, что все это перерастет в романтические отношения. Я опешила, когда после церемонии вручения дипломов Джеймс отвел меня в сторону, признался в любви и предложил встречаться.

– Я не жду ответа сию же секунду, – сказал Джеймс, видя мое замешательство. Помню, тогда я держала в правой руке диплом, а в левой – бокал с недопитым шампанским. – Подумай пару дней и скажи, хочешь ли быть со мной.

Через неделю я сказала да, вкладывая в ответ не великое чувство любви, а обычную симпатию. Многие годы я искала парня, который бы разжег во мне огонь, но, не найдя такого, решила, что у жизни на меня другие планы, и согласилась попробовать построить отношения с Джеймсом. Он был лучшим из всех, кого я знала. Добрый, заботливый и учтивый. И с каждым новым днем я проникалась к нему симпатией все больше и больше. Я чувствовала легкость. Пусть в наших отношениях не было и намека на конфетно-букетный период (мы слишком хорошо друг друга знали, чтобы сюсюкаться), Джеймс действительно мне нравился.

Но, когда наша дружба переросла в отношения, мы стали видеться урывками, а ходить в кино получалось только в последние дни кинопроката, хотя раньше было наоборот – мы всегда стояли одними из первых в очереди на премьеру.

После выпуска я стала чаще пропадать в кофейне, а Джеймс завяз в контрольных и учебниках по программированию. Нам не хватало времени на частые встречи. Мы пытались делать вид, что нас все устраивает. Но на самом деле и он, и я страдали, понимая, что ведем настоящую жизнь только вдали друг от друга. Мы были вместе, но при этом каждый сам по себе. Встречаясь, мы не переставали разговаривать и делиться новостями, но не слышали друг друга. Каждый ждал своей очереди высказаться, не замечая, что говорит другой. Раньше я этого не замечала, а теперь, после того как со мной многое произошло, этот факт не дает мне покоя.

Живя порознь в личных мирах – я в мечтах о журналистике, а Джеймс в разработке игр и учебе, – мы не были парой, про которую бы все говорили: «Они созданы друг для друга». Но нам было хорошо вместе, и мы любили друг друга. Без страсти, не так, как в кассовых киноэпопеях, а по-своему. Тихо, с нежностью и великим чувством благодарности за то немногое, что у нас было.