– Я знаю про «GRIM» то, чего не знает никто, кроме самой труппы.
Джон замолчал. Снова отпил лимонад, неспешно поправил волосы.
– В юности я встретил необычного человека, джентльмена в черном пальто и черном цилиндре. На его шее, как и у актеров театра «GRIM», были чудовищные театральные маски. Понимаете, к чему я? Джентльмен и труппа связаны.
– И что? – Я не поняла загадочного тона в голосе Джона и слегка приподняла одну бровь.
– А то, что джентльмен, у которого я видел эту татуировку в начале шестидесятых, не был человеком. Он – дух, призрак. Называйте это как хотите, но джентльмен не живое существо из плоти и крови, как вы и я. От него смердело, понимаете? Ненавистью, падалью, местью.
Стоило старику произнести эти слова, как во мне вспыхнул гнев. Я принялась ругать себя за необдуманную поездку в самый мерзкий район Лондона. Джон был не в себе. Я бы не удивилась, случайно увидев его имя и фамилию в числе пациентов психиатрической больницы, которая находилась в квартале от паба.
–
Джон не посмотрел в мою сторону. Он непринужденно отпил лимонад и спокойно произнес, глядя на стакан:
– Я знал, что вы не поверите мне, Сара. Поэтому, пожалуйста, наберитесь терпения и выслушайте все, что я хочу вам рассказать. Или вас ждет беда, о которой потом напишут ваши коллеги.
Джон открыл кейс, который все это время бережно держал на коленях, и вытащил из него древнюю газету. Она была пожелтевшей, но, несмотря на старость, выглядела как новенькая – буквы не стерлись, не выцвели. Джон явно берег газету, как особо ценную реликвию. Или улику.
Без особого желания я прочитала заголовок на первой полосе. «Убийство: на улице Грэйт-Гилфорд найдено тело журналистки «Дейли мейл» Эмили Томпсон». В уголке газеты стоял год и месяц выпуска. Апрель 1964-го.
Джон вытащил вторую газету. Она была новее, чем первая, но не такая гладкая. Вся потрепанная и мятая, будто ее пытались разгладить утюгом через марлю.
«Загадочное убийство в Лондоне повторилось в самом сердце Франции: ночью нашли тело журналистки Жаклин Бордо». Дата: 1975 год.
– И что это?
– Дело рук
«Бред», – подумала я и скрестила руки на груди, показывая, что выслушать Джона готова, а вот верить – нет. Я не ушла из паба только по одной причине. Мужчина сказал про метки. Я вспомнила свои галлюцинации и решила остаться. Понадеялась, что смогу с помощью экспедитора ответить на вопросы, которые звучали у меня внутри.
Джон отхлебнул очередную порцию лимонада и, прокашлявшись, начал рассказывать историю, которую я потом долго не могла выкинуть из головы. Она прицепилась ко мне, как пиявка.
7
– Я потратил на поиски этого джентльмена большую часть жизни, – начал рассказывать Джон, когда я, стараясь выключить разум, приготовилась слушать его исповедь. – Я встретил его апрельским утром 1964 года, когда мы с отцом развозили эту самую газету по магазинам, – мужчина показал на пожелтевший экземпляр «Таймс». – С раннего детства я помогал отцу. Пока мой старик сидел в машине, я по-мальчишески перетаскивал товар. Но в тот день все пошло не по сценарию. Я случайно уронил стопку со свежим выпуском, отец разозлился и сказал, что сам все сделает. Пока он перетаскивал прессу, я скучал в машине. Загадочный джентльмен появился как раз в тот момент, когда я собирался вздремнуть в ожидании отца. Незнакомец пришел с ветром и пылью.
Потом Джон рассказал, что джентльмен остановился в метре от мини-фургона «Таймс» и поднял с асфальта газету, которая несколько минут назад выпала из рук молодого Джона. На первой полосе был заголовок об убийстве Эмили Томпсон. Нижняя часть ее лица и язык были обугленными, но криминалисты отрицали версию поджога и не могли доказать применение кислоты. Так и не удалось понять, от чего умерла двадцатичетырехлетняя девушка.