– Я следователь прокуратуры Трифонов.
– Как вы здесь очутились?
– В качестве зрителя.
– Вот именно! А я владелец театра Антон Грановский. Может быть, мне кто-нибудь объяснит, что здесь произошло?
Он начал оглядываться по сторонам, но стоявшие по обеим сторонам сцены черные тени, прикрытые кулисами, оставались неподвижными, как манекены в витрине.
– Во время спектакля случилось несчастье, – ровным, спокойным голосом сказал Трифонов. – Револьвер был заряжен боевым патроном, и один из персонажей убил партнера.
– Так! Понятно! – визжал режущий слух фальцет Грановского. – Нина Сергеевна, вызывайте милицию!
От пульта помрежа донесся женский голос:
– Уже вызвала.
– Федор! Не трогайте ее…
Трифонов оглянулся. Актер, игравший роль адвоката, сидел на полу, испачканный в крови, и держал на руках тело убитой. Скорее всего, он не понимал, что делает. Трифонов рванулся с места, но Грановский остановил его, удержав за рукав.
– Бесполезно. Она его жена не по пьесе, а по жизни. Не трогайте его.
На сцене появилась милиция – двое в форме и один в штатском.
Тут же открыли занавес. Зрительный зал опустел. Трифонов спустился в партер и сел в кресло первого ряда.
Рутинная работа криминалистов ему была хорошо знакома. Он думал совсем о другом. Сейчас ему хотелось уйти, но, как закононопослушный гражданин, он понимал роль свидетеля в уголовном деле и оставался на месте, дожидаясь своего часа.
Так в задумчивости он провел некоторое время, пока к нему не подсел мужчина лет пятидесяти с красивым, но очень строгим лицом.
Люди, от природы добрые и мягкие, достигая определенного положения на службе, стараются надеть на себя маску строгости и значительности. Трифонов не был провидцем, но что-то похожее испытал на собственной шкуре. «Сейчас он станет мне представляться, – подумал Трифонов, – и начнет со своего звания. Комплекс маленького человека, любящего высокие каблуки».
– Подполковник Крюков Денис Михайлович, Московский уголовный розыск. Я слышал, вы следователь?
– Бывший, – кивнул Трифонов. – На сегодняшний день пенсионер, Трифонов Александр Иваныч. Я сидел в зале и смотрел спектакль в качестве зрителя. А после выстрела попытался сохранить обстановку, но не получилось.
– Театральный зритель – публика неуправляемая, артисты тем более. Пистолет мы изъяли, исполнители все на месте. Так что беспокоиться не о чем. Вы в московской прокуратуре работали?