Он ощутил себя стеклянной фигуркой, по которой пошли трещины, когда вдруг увидел слезы, застывшие в голубых глазах. Каспер прикусил губу, чтобы та не дрожала, но все равно не мог скрыть своих чувств.

Когда он понял, что бороться с эмоциями бесполезно, то отпустил руки Дарена и, все еще сидя над ним, уткнулся лбом в его грудь.

– Почему ты хотел сбежать? – снова спросил Каспер. На этот раз его голос звучал едва слышно.

Дарен столько раз в мыслях прокручивал ответ на этот вопрос, что теперь произнести правду вслух оказалось совсем несложно.

– Потому что я не хочу, чтобы ты следовал за мной и снова рисковал жизнью. Я не хочу, чтобы из-за меня ты умер.

– Вот ведь кретин… Я иду с тобой не для того, чтобы умереть.

Ладони Каспера сжались в кулаки. Он все еще не поднимал голову. Сидел так, будто молился в поклоне. А Дарен чувствовал, как ткань его футболки пропитывается чужими слезами.

– Ты не понимаешь… Ви ужасно силен. Особенно теперь, когда он получил часть дара Этель… – возразил Дарен.

– Тем более. Раз он такой непобедимый, один ты с ним не справишься.

Но Дарен знал, что и вдвоем у них шансов не намного больше. Он просто не мог больше стоять в стороне и хотел попытаться сделать хоть что-то. Но тянуть за собой Каспера не смел.

Он все еще отчетливо помнил тело матери и с каким неверием смотрел в ее помутневшие глаза. Помнил, как не мог принять, что ее душа окоченела под дыханием смерти, и не понимал, как она, еще вчера такая теплая и живая, теперь являлась лишь пустой оболочкой.

Едва Дарен представил, что то же самое случится с Каспером, на глазах выступили слезы. Сквозь их туманную дымку Дарен глядел на парня, стоящего перед ним на коленях, и не мог представить, что Каспер – воплощение всего самого лучшего, что случалось в его жизни, – умрет.

От одной мысли, что васильковые глаза Каспера навсегда потухнут, а его голос затихнет, Дарен испытал столько боли, сколько, думал, никогда не мог бы вынести.

– Каспер, прошу, останься здесь. Я не прощу себя, если ты умрешь.

Дарен сдавленно всхлипнул и запрокинул голову. Асфальт жестко царапал кожу. Солнце, окруженное потусторонней мглой, доживало последние минуты и пробивалось сквозь закрытые веки, из-под которых крупными каплями катились слезы.

– Вот почему я не хотел привязываться и не хотел, чтобы кто-то привязывался ко мне. Все повторяется. Из-за меня снова умрет дорогой мне человек, – Дарен принялся тереть глаза, но всхлипывать прекратить не мог.

Каспер резко поднял голову. Если бы Дарен перестал так рьяно утирать слезы, устыдившись их, он бы увидел, что Каспер тоже плачет. Его щеки и даже шея блестели от рыданий.

– Послушай, Дарен. Я и правда готов умереть ради тебя. Но больше всего на свете ради тебя я хочу жить.

Боль смешалась со счастьем, и Дарену впервые за всю жизнь захотелось закупорить чувства в бутылку. Слова Каспера – подаренное второе дыхание. Дарен слышал в них смесь надежды и желания быть нужным и находил отражение этих чувств в самом себе.

– Я хочу быть рядом с тобой, Дарен. Быть с тобой, если однажды позволишь. Но это невозможно в нынешнем мире. Ты достоин лучшего, и я хочу тебе это дать. Поэтому я пойду в город, чтобы все исправить.