Да уж, что верно, то верно…
— И ты знаешь эта «простая и легкая заклинания»?
— Моя знай! — похвастал китаец. — Еще моя знай, как закрывай магия башня от чужая человека и как снова открывай ее для своя человека.
— Ну, Сема, ну голова! А что еще интересного ты раскопал в древних рукописях?
Китаец задумался, что-то припоминая…
— Одна записка на древняя свитка говоритя, что вождя и мага ария иногда посещала большая башня и через прерванную переходу во времени обретала там внутренняя гармония и просветления. Но про эта моя знается совсем мало и моя думай, что без малая башня такая колдовства невозможна. Но все равно моя мечтай бывай в колдовская башня древняя ария.
Бурцев усмехнулся:
— Ладно, отец. Ты нас выручил, и я тебе тоже помогу. Как-нибудь объясню, где искать арийскую башню.
— Твоя была тама?! — Китаец от волнения аж затряс своей жиденькой седой бороденкой. — Твоя была в башня!
— Да, моя была, но об этом позже. А сейчас ты как-нибудь выведи, пожалуйста, нас из леса, договорились?
— Так покусаем, повыпиваем, и моя пойдет с твоя.
— Нет, извини, отец, но, боюсь, нам здесь кусок горло не полезет. Лучше уж свалить поскорее.
Пруссы молча расступились перед ними. Китаец-Кривайто и взятые им под опеку святотатцы беспрепяственно прошли мимо. На заросших бородами лицах читалось недоумение. Однако уверенное поведение главного жреца Священного леса показывало, что эти чужеверцы по какой-то неведомой простым смертным причине угодны местным богам, а следовательно, никакого греха на них нет.
Впереди важно шествовал Сыма Цзян со своим боевым посохом. Рядом следовал Бурцев. Аделаида опасливо держалась на расстоянии от языческого первосвященника. Девушку сопровождал фон Берберг. Немец вел в поводу вернувшегося коня. Меч (оружие пруссы ему тоже отдали) лежал в ножнах. Кинжал-мизерикордия — тоже. Однако правая рука вестфальца не отрывалась от нагрудного ковчежца. Каменные глыбы ритуального Круга Смерти остались позади. Ветер недовольно шумел над головами в голых ветвях. Преследовать их не стали. Ни люди Глянды, ни хранители Священного леса. Только дядька Адам со своей ватагой пристроился возле Бурцева.
— Вацлав, на каком языке ты разговаривал с Кривайто? — тихо поинтересовался предводитель лучников. — На татарском, что ли?
Длительное общение со степными воинами во Взгужевеже не прошло даром: смышленый пруссак безошибочно распознал чужую речь.
— Да, — коротко ответил Бурцев. — На татарском.
— Тогда кто же этот барзгул?
Лгать не имело смысла.
— Это не барзгул, дядька Адам. Это обычный человек. Раньше он был советником у Кхайду-хана. А сам родом из Китая. Страна такая, далеко-далеко на востоке.