В класс я влетела позже учителя. Грегор стоял у доски спиной к учащимся и что-то на ней писал. Его черные крылья были настолько большими, что тело мужчины практически не выглядывало из-за них.

Увидев Лиз, я тихонько прошла к соседнему месту и присела, в надежде остаться незамеченной.

– Опаздывать – плохая привычка, Александра, – демон обращался ко мне, не останавливая свое письмо.

– Прошу прощения, это больше не повторится.

– Ты почему опоздала? – Дэн повернулся к нам с передней парты.

Я и не заметила его вначале.

– Потому что, может, мне никто не рассказал, где находиться класс истории, – я раскладывала свои книги на столе.

– Что это? – Дэн взял одну из книг.

Черная книга переливалась золотым названием, выведенным иероглифами.

– Просто книжка, – ответила я, а парень, казалось, побледнел.

– Откуда она у тебя?

– Не знаю. Лежала где и все книги, на столе. Может это Мэнди?

– Спрячь ее и никому не показывай, – тихим приказным тоном произнес Дэн.

Я не совсем поняла его страхов, связанных с этой книгой, но забрала ее и спрятала обратно в сумку.

Грегор вещал об истории создания небесного мира. Про Яхве. Про первую войну между ангелами и демонами. Про заключение мира и создание земли.

В старой школе я не любила историю, не запоминала дат. Но тут я зачаровано слушала, словно это был какой-то фильм или фантастический роман. Словно это уроки литературы, которые я так обожала. Все эти выдуманные истории меня явно больше захватывали, нежели сухие исторические факты.

Я вообще не скажу, что мне нравились хоть какие-то уроки кроме литературы. Но, тем неимение, училась я на твердые четыре балла. Никогда не прогуливала и заслужено обладала имиджем вполне благоразумной девочки. И не потому, что боялась чего-то безрассудного или дикого. Во мне всегда текло любопытство к чему-то новому. Но меня устраивала наша размерная жизнь. И мне не хотелось доставлять маме хоть какие-то проблемы. Не после всего, что нам пришлось пережить.

О, Яхве! Бедная моя мама! Как она там вообще?

Под конец урока Грегор всех поблагодарил за внимание и любезно испарился.