Ты не гнула крепкой выи В бедовой твоей судьбе: Разве пасынки России Не поклонятся тебе!..
Разве можно не поверить этим строкам? И мы, не желая становиться гордецами, снимали шапки у Троицких и Боровицких ворот (слава богу, тогда Кремль можно было посещать бесплатно, без билетов!) и твёрдо знали, что нет на земле места священнее и прекраснее Московского Кремля.
Это стихотворение вообще удивительное, немеркнущее. Лучше написать о нашем городе невозможно: Это ведь не просто поэтический дифирамб.
Глинка, не теряя напевной ясности, приоткрыл и духовный образ Москвы, метафизику города.
Город чудный, город древний, Ты вместил в свои концы И посады и деревни,
И палаты и дворцы!
Опоясан лентой пашен,
Весь пестреешь ты в садах; Сколько храмов, сколько башен На семи твоих холмах!..
…На твоих церквах старинных Вырастают дерева;
Глаз не схватит улиц длинных. Это матушка-Москва!
Ты, как мученик, горела, Белокаменная!
И река в тебе кипела Бурнопламенная!
И под пеплом ты лежала Полоненною,
И из пепла ты восстала Неизменною!..
В русской поэзии есть два великих стихотворения под названием «Москва». Второе («Ехал я под Берлином/ в сорок пятом году
Он прошел дорогами Наполеоновских войн, был в самой гуще сражений. Потом имел отношение к тайным обществам, которые пытались сделать политику России справедливее.
Фёдор Глинка пытался воплотить в поэзии евангельский идеал, в его духовной поэзии есть подлинные прозрения. Его офицерские мемуары — бесценное свидетельство о русской армии времён Кутузова и Милорадовича. Непобедимое воинское поколение! У Глинки мы видим не только удаль и стойкость русского воина той поры, мы видим офицера думающего, даже мечтательного. Он был просветителем. Писал не только для утончённой публики, но и для народа: «Зиновий Богдан Хмельницкий», «Лука да Марья». В начале Х1Х века тоже нужно было бороться за массового читателя, чтобы он окончательно не ушёл к Милорду и Блюхеру. Оно, конечно, прусский фельдмаршал Блюхер — великий полководец, но России необходимы русские герои. Он прожил долгую, почти вековую жизнь праведника. В русской классической литературе он — главный долгожитель, куда там старику Державину или Вяземскому! Вдумаемся: в литературе он был младшим современником Державина и Крылова, а умер, когда Алексей Пешков уже пребывал «в людях».
Точнее всех он рассказал о событиях 1812 года, о победах и поражениях русского воинства в тот грозный год.
Пока мы чувствуем незримое присутствие таких героев, как Фёдор Глинка, не потеряна связь с поколением исполинов 1812 года. Вспоминая о нём, невольно выпрямляешь спину. Но сегодня хочется поклониться честному воину нашей литературы Фёдору Николаевичу Глинке.