Утомленный путешествием, Пьер Кожоль добрался до соседней комнаты, приготовленной для него Жавалем. Едва успел он войти туда, как крик «Да здравствует Республика» раздался у самой двери, и содержатель гостиницы явился с подносом, на котором красовались холодный цыпленок, пирожки и бутылка бордо.

– Видя, что гражданин Работен уходит, – сказал он застенчиво, – я подумал, что господин кавалер Бералек захочет, может быть, проглотить кусочек перед сном, и осмелился принести ему эту скромную закуску.

– Но, милый Страус, этот ужин будет мне стоить страшно дорого?

– Совсем нет, господин кавалер, ужин включен в плату за комнату.

– А сколько стоит комната?

– Сколько угодно будет назначить господину кавалеру, – вкрадчиво ответил трепещущий содержатель гостиницы, думая в то же время: «Сделаем тигра ручным, иначе я расстрелян!»

– Пусть будет так, я согласен, – сказал Кожоль. – А ну-ка, Страус, я устал и хочу спать; желательно было бы убедиться, что в вашей гостинице спокойно.

Жаваль сделал головой отрицательной знак.

– Как? Нет!.. Ты смеешь говорить нет!

Трактирщик поспешил извиниться.

– Простите, господин кавалер, тысячу извинений, но у меня болят шейные нервы; поэтому часто кажется, что я говорю «нет», когда хочу сказать «да». О, да! В моей гостинице тихо, кроме вас нет никого… вы совершенно одни… все мои постояльцы уехали часа два тому назад.

– Вот как!

– Да, они объявили, что не хотят больше жить в шумном доме, в котором то и дело слышится во всех коридорах и на всех лестницах: «Да здравствует то или это!»

– Сожалеете ли вы, Страус, об отъезде этих фальшивых патриотов? – строго спросил Пьер, которого сильно забавлял страх трактирщика.

– А! Кавалер, мое величайшее счастье состоит в том, чтоб пожертвовать жизнь свою на услужение вам одному, – поспешил с ответом недоверчивый Жаваль.

Выпроводив своего хозяина, Кожоль поужинал с отличным аппетитом, потом лег спать. Перед самым сном молодой человек прошептал:

– В настоящую минуту Ивон танцует менуэт со своей незнакомкой.

Усталость нагнала на него продолжительный сон, и было уже очень поздно, когда он проснулся на другой день. Первой его заботой было поспешить в комнату друга.

Она была пуста и постель не смята. Ивон не возвращался.

При виде этого молодой человек побледнел.