Глава 3

Лормт

Керис катил инвалидное кресло госпожи Мерет осторожно, как только мог. Она никогда не жаловалась, но он научился за последние дни улавливать лёгкую тень на её лице, выдающую боль. Он не мог бы толком объяснить, каким образом стал для неё ногами, а порой и руками, но сейчас ему казалось вполне естественным повиноваться её желаниям, как он повиновался приказам командиров на границе.

Самый обширный покой Лормта, расположенный внутри одной из уцелевших стен, соединяющих три сохранившиеся башни, преобразился.

Его начисто освободили от древних письменных столов. Груды книг с деревянными крышками и рукописные свитки уложили в стоящие вдоль стен сундуки. Всё это вызвало чрезвычайное волнение и неудовольствие у горстки престарелых учёных мужей — они почитали эти здания своей полной собственностью, а их бесцеремонно выставили оттуда.

Оуэн и военачальник Дуратан вместе с Мерет пытались расчистить нужное для дела помещение, не вызвав бунта среди тех, кто привык здесь работать. Было несколько бурных сцен, но в конце концов столы и прочее просто перетащили в другое место и предложили владельцам перебраться туда.

В центре поставили громадный стол, за которым, думал Керис, могла бы разместиться добрая половина пограничного полка. Его наспех составили из ободранных обеденных столов, принесённых из разных мест, причём некоторые тоже пришлось освобождать от книг. Покрыли его отнюдь не богатой банкетной скатертью, но длинной дорожкой, сшитой из шкур. Этот стол и стал сейчас центром происходящего.

Мужчины и женщины расхаживали, собираясь в группы вдоль краёв стола. Время от времени из общего гула вырывались отдельные голоса. Порой возникал горячий спор, и тогда Дуратан или его супруга Нолар, Оуэн или Мерет немедленно подходили к спорщикам, прислушивались и добивались согласия.

У многих из тех, кто склонился над огромной картой, висели на груди подставцы с чернильницами, а в руке, а то и в зубах они держали кисточки. На их мантиях и камзолах виднелись чернильные пятна.

Присутствующие видели перед собой странный образ хорошо известного им мира. Там были обозначены горы, протекали реки, изрядное место занимали разбросанные по шкуре пятна лесных массивов.

Кроме того, на карте значились городские и портовые поселения, мрачные башни. На виду лежали салкарские морские карты, а те, кто принёс их, внимательно изучали новую карту, часто резко её критикуя. Они искали на ней далёкие порты, названия которых для большинства сухопутных жителей были просто именами из легенд.

На карте уже появился ряд зловещих пятиугольников, которыми решили обозначать врата.

Поисковые отряды Эсткарпа и Эскора были уже на марше. В каждый включили по Колдунье, и отряд Эсткарпа успел обнаружить в верховьях реки Эс едва приметные свидетельства того, что некогда там находились врата.

Для связи через прибор Хилариона требовалось слишком много энергии, и со времени первого сеанса им удалось узнать лишь, что Грифония пытается побудить к действию Долины. А начался ли там действительно какой-то поиск, того никто не ведал.

Мерет написала что-то на своей грифельной доске, и Керис прочёл из-за её плеча: «Пусть госпожа Нолар приведёт госпожу Лиару».

Керис кивнул, развернул кресло так, чтобы госпожа видела пока не заполненную часть карты, не Ализон. Зачем ей понадобилась эта… эта особа из проклятых собачников, непонятно. Как большинство из тех, кому пришлось общаться с Лиарой, он предпочитал попросту не замечать её. Только госпоже Мерет, Дуратану и Нолар, видимо, было известно, как она вообще здесь оказалась. Несмотря на то, что, согласно древнему знанию, её народ попал сюда через врата, они всегда были злейшими врагами коренных жителей этих мест. Разве сама Мерет, рождённая в Долинах, в Высшем Халлаке, не изведала горя, когда ализонцы вторглись туда, чтобы завоевать её родные земли?