Она прикрыла за собой дверь комнаты для допросов, огляделась.

Я небрежным движением включил камеру.

– Садись.

Холли осталась на месте. Провела пальцем по зеленым потертостям дивана.

– Эта комната симпатичнее, чем те, что были раньше.

– Как вообще поживаешь?

Она продолжала изучать комнату, на меня не смотрела.

– Нормально.

– Хочешь чаю? Или кофе?

Качнула головой.

Я ждал.

– А вы возмужали, – сказала Холли. – Раньше были похожи на студента.

– А ты была маленькой девочкой, которая ходила на допросы с куклой. Клара ее звали, верно? – Это вынудило ее таки повернуться ко мне. – В смысле, мы оба повзрослели, я об этом.

Она впервые улыбнулась. Намек на улыбку, в точности как я запомнил. В этом было что-то очень трогательное и тогда, давно, всякий раз меня цепляло. И вот опять.

– Рада вас видеть, – сказала она.

Когда Холли было девять-десять лет, она стала свидетельницей в деле об убийстве. Дело вел не я, но именно я с ней беседовал. Я зафиксировал ее показания, подготовил ее к появлению на суде. Она не хотела туда идти, но все-таки согласилась. А может, ее папочка-детектив заставил. Кто ее знает. Даже когда ей было девять, я не питал иллюзий, что могу ее понять.

– Я тоже.

Короткий решительный вздох, так что плечи приподнялись, кивок – самой себе, словно что-то щелкнуло. Она уронила на пол школьный рюкзак. Подцепила пальцем лацкан форменного блейзера, демонстрируя мне вышитую на нем эмблему.

– Я теперь учусь в Килде. – Сказав это, она уставилась на меня, наблюдая за реакцией.

Я только кивнул, но сразу почувствовал себя неотесанным нахалом. Школа Святой Килды, о таких заведениях типы вроде меня и слышать-то не должны. Я и не знал бы о ней никогда, если бы не труп одного парнишки.