Дрянь!

Полина, дрянь ты проклятая!

Почему не сказала, почему?!!!

Бью голыми руками, забывая про перчатки, мешок содрогается, будто скоро треснет, разойдётся по швам, оттуда посыплется песок от чудовищных амплитуд ударов.

Задыхаясь, прислоняюсь мокрым лбом к раскалённой кожаной поверхности мешка. Дышу рвано, воздуха не хватает. Я хочу закричать в голос о том, как сильно я её ненавижу, как вдруг…

– Больно?

Оборачиваюсь, видя Веру. Она стоит посреди зала, в обнимку с куклой, и смотрит на меня с тревогой в глазах.

– Почему ты здесь? – отхожу подальше от мешка, встряхивая онемевшими руками. Сейчас я не чувствую боль от ударов, только ту боль, что плавит меня внутри.

– Покажите свои руки.

Малышка подходит ко мне с умным видом.

– У вас ранка, вот здесь, – тычет пальчиком, забавно хмуря носик. – Давайте я вас полечу.

Всего одна фраза ребёнка – как действие сильного обезболивающего. Меня почти мгновенно отпускает. Намного лучше становится. Когда она рядом. Когда я вижу её, а в ней своё продолжение и свои глаза, с серьёзным видом смотрящие на меня. Я теплею…

– А ты умеешь? – усмехаюсь.

– Умею! Мне дядя Армен когда-то подарил набор врача, – гордо заявляет она. – Я практиква… пракико…

– Практиковалась, – поправляю, не замечаю, что уже практически открыто улыбаюсь.

– Да, точно!

– Кто такой дядя Армен?

– Очень хороший человек. Он пустил нас к себе пожить, а потом умер. Ясно. Еще один любовник.

Какая же су… Слов нет.

– Почему не спишь?