— Что, простите?

Не поднимая глаз, он менял в фотоаппарате батарейки.

— Уволен, — повторил он, наконец подняв голову, но посмотрел не на меня, а на Джимми.

Умный фотограф не добавил ни слова. И я так же мудро воздержалась от дальнейших расспросов.

У нас с Джимми было неписаное и невысказанное правило: что бы ни делал Джимми, я не вмешиваюсь.

— Как жена мафиозо, — сказала обо мне сестра через год после того, как мы с Джимми поженились.

— Джимми никого не убивает! — с негодованием возразила я.

В тот же вечер я рассказала Джимми о разговоре с сестрой, и на миг в его глазах появился блеск, которого в то время я еще не научилась опасаться.

Через месяц мужу моей сестры предложили работу его мечты: зарплата вдвое больше прежней, служебное жилье и машины. Няня для дочери на полный рабочий день, три горничные, членство в загородном клубе прилагались. Отказаться от такой работы было невозможно. Несмотря на переезд в Марокко.

Когда самолет Джимми разбился, а я овдовела в тридцать два года, вся пресса мира писала лишь об одном: что Джимми не завещал мне «ни гроша». Мне не достался ни один из его миллиардов — не помню даже, сколько всего их было, два или двадцать.

— Мы сегодня разорились или разбогатели? — часто спрашивала я, потому что величина его состояния менялась изо дня в день в зависимости оттого, что затевал Джимми.

— Сегодня разорились, — отвечал он, и мы смеялись — так же весело, как когда он объявлял, что за день сумел сделать несколько миллионов.

Джимми никогда не придавал деньгам значения. Этого никто не мог понять. Для него деньги были всего лишь побочным продуктом игры. «Все равно как выжимки, которые ты выбрасываешь после того, как сделаешь джем, — втолковывал он мне. — Только весь мир почему-то ценит не джем, а выжимки». «Бедный мир», — отзывалась я, Джимми безудержно хохотал и уносил меня наверх, где мы предавались любви.

По-моему, Джимми знал, что до старости ему не дожить.

— Я должен успеть как можно больше и быстрее. Ты со мной, Веснушка? — спрашивал он.

— Всегда, — честно отвечала я. — Всегда.

Но я не сошла вслед за ним в могилу. Я осталась здесь, как и предсказывал Джимми.

«Я позабочусь о тебе, Веснушка», — часто повторял он. В таких разговорах он всегда называл меня прозвищем, которое придумал при первой встрече: на носу у меня целая россыпь веснушек.

Слыша «я позабочусь о тебе», я никогда не придавала его словам особого значения. Обо мне Джимми заботился постоянно. Он предугадывал мои желания задолго до того, как они появлялись у меня. Джимми объяснял: «Я знаю тебя лучше, чем ты — саму себя».

Он говорил правду. Но если уж на то пошло, мне никогда не хватало времени узнать себя получше. Мотаясь вслед за Джимми по всему свету, я не могла выкроить ни минутки, чтобы просто сесть и задуматься.