Почти сто пятьдесят километров были позади, глаза начинали слипаться, но энергетик, который он выпил накануне, все еще позволял ему уверенно вести машину. Справа и слева от дороги проносились холмы, фермы и небольшие редкие домики. Он почти приехал.

Неожиданно сзади завыла сирена полицейской машины. Он увидел мигающие синие огни, а голос из рупора приказал остановиться. Через минуту подошел полицейский.

– Месье, вы превысили вашу скорость на территории заповедника. Покажите, пожалуйста, ваши документы.

– Ох, да! Совсем забыл. Заповедник же! Сколько езжу, а все никак не привыкну, – сказал он добродушным тоном местного фермера.

– Куда вы направляетесь? – спросил патрульный, светя фонариком внутрь салона.

Водитель нащупал в кармане куртки рукоятку пистолета, а указательный палец осторожно лег на спусковой крючок. В случае необходимости действовать нужно будет мгновенно.

– В мясную лавку в Сен-Воклюз. Я всегда привожу им свежее мясо рано утром.

Патрульный посветил фонариком внутрь салона, но, не увидев ничего подозрительного, попросил водителя открыть задние дверцы фургона.

Застрелить будет шумно и грязно. Можно накинуть ему на шею проволоку и задушить. Или зарезать. Или просто сломать шею. «Быстрее и проще сломать шею», – оценил ситуацию водитель и сказал:

– Пойдемте. Открою, конечно. Ну надо же, опять забыл про заповедник! Память уже совсем не та, – ворчал мужчина, ежесекундно оценивая обстановку.

Патрульный обошел фургон, открыл двери, посмотрел на аккуратно уложенные холщовые мешки, подтекающую из них кровь и произнес:

– Я должен выписать вам штраф за превышение скорости. Пожалуйста, оставайтесь в своей машине.

Выписав штраф, полицейский уехал так же быстро, как и появился на дороге, не подозревая, что был на волосок от смерти. А фермерский грузовик продолжил ехать, везя свой страшный груз.

Наконец он подъехал к воротам аббатства. Построенное в XV веке, оно величественно возвышалось среди зеленых холмов и лавандовых полей. В аббатстве жили около двадцати монахов-цистерцианцев католического монашеского ордена. Они вели довольно уединенный образ жизни, если не считать проведение экскурсий и продажу лавандового масла. Все полученные деньги направлялись на поддержание здания аббатства в надлежащем состоянии.

– Чет седня долго, – ворчал Лоренс, – и чет многовато для одного раза, – добавил он, открыв фургончик.

Идея отвозить «посылки» в склепы при аббатстве появилась несколько лет назад и с тех пор неоднократно доказывала свою эффективность. Днем в этом старинном месте было много туристов, которые фотографировались на фоне бесконечных лавандовых полей, устраивали пикники и катались на велосипедах. Старинный дух и исключительная природа привлекали сюда толпы людей. Интересовало их и кладбище позади основных строений – там уже больше ста лет не хоронили, и теперь оно больше напоминало ухоженный красивый парк с бесчисленными рядами белоснежных статуй. Были и склепы.

Именно в одном из таких склепов Лоренс обнаружил длинный туннель, ведущий не к аббатству, как ему сначала показалось, а в сторону от него. И вел он далеко за пределы территории. За долгое время существования его использовали в самых разных целях, и, судя по архивам, в одно время там прятали евреев и партизан. Теперь же про него все забыли.

Туннель пах сыростью, плесенью и мышами, но обилие комнат, имеющих двери и закрывающихся на засовы, давало массу возможностей для использования. О своей находке Лоренс не спешил сообщать братьям-монахам, решив оставить этот секрет для себя, и придумал способ соблюдать осторожность. Чтобы не быть пойманным, в ночь, когда привозили «посылки», он добавлял в вечернюю трапезу дозу снотворного, чтобы все служители погрузились в крепкий сон. Однажды он не рассчитал дозу, и один старый монах утром не проснулся, а все другие мучились сильной головной болью. Однако отец-настоятель лишь отправил всех усерднее молиться. С тех пор Лоренс стал осторожнее.

– Давай оттащим все внутрь, пока не рассвело, а я потом сам все разнесу куда надо, – сказал Лоренс своему гостю. – За такое количество мешков я попрошу двойную цену. И за прошлый раз тоже. Одно дело – свежее, а другое дело – несколько дней пролежал. Вы только уехали, а трупешник разорвался. Прям все разлетелось, пришлось убирать, – имбецильно заржал Лоренс.

Лоренс был молодым человеком лет двадцати, которого когда-то подбросили сюда же, к воротам, в небольшой корзине. Роды пошли не по плану – ребенок родился с большим трудом и весь синий. Мать была уверена, что он не жилец, и даже не стала его кормить – все равно до утра он не доживет. Но упрямый сине-розовый комок плоти никак не хотел умирать. Напротив, он громко кричал и требовал еды. Тогда она и подбросила его к воротам аббатства.