— Ну конечно, это совпадение, — сказала она.

— Знаешь, я вообще так верю в совпадения! Особенно, когда дело касается преступления. — Он подал ей бокал красного вина.

— Бедняжка Би. Мария-Лаура, я имею в виду, — сказала Фил печально. — Она потеряла родителей, а потом на нее напал еще какой-то маньяк. Неудивительно, что память ее была заблокирована.

— Неудивительно, — согласился он, добавляя приправы.

— Я срочно еду во Францию, — сказала Фил, решительно направляясь к телефону. — Сейчас позвоню и узнаю, когда первый утренний рейс на Париж.

— Ну, конечно, ты летишь, док, — спокойно сказал Махони. — Но сначала ты поешь, а потом будешь звонить. Суп будет готов через пять минут, и я могу поклясться, что ты не ела уже сутки.

Он был прав. Махони заказал для нее билет на рейс до Вашингтона, чтобы оттуда она могла самолетом же попасть в Ниццу. Фил с облегчением подумала, что поездка к Би отдалит ее от Брэда на сотни миль.

Она взглянула на Махони. Он стоял, облокотившись на оконную раму. Сзади него раскинулась панорама кораблей, плывущих по заливу, и огоньков на мостах, мерцающих как звездочки в небе. Руки его были сложены на груди, и он вслушивался в арию Моцарта, звуки которой неслись снизу. Он выглядел спокойным, таким домашним в этой обстановке, и Фил невольно подумала о контрасте с Брэдом, который метался по комнате, как дикий зверь.

— И что мы с ним будем делать? — спросил Махони, словно читая ее мысли.

— Завтра я уеду, — твердо сказала она. — Я отправлю ему письмо, где напишу, что не хочу больше встречаться с ним. Я порекомендую ему терапевта на Гавайях. Может быть, пройдет время, и он оправится от этого.

Махони скептически взглянул на нее:

— Ты действительно веришь в это?

Фил потянулась за жакетом:

— Будем надеяться.

Он вез ее домой в молчании.

— Хотел бы поехать с тобой, — сказал он, высаживая ее.

— И я хотела бы, — сказала она, глядя на него.

— Помни, что тебе нужно заботиться не только о Мари-Лауре, но и о себе. Я даже не знаю, о ком больше.

Махони легко поцеловал ее в щеки и проводил взглядом до двери. Потом он уехал на своем «мустанге» пд пустынной улице.

Поднимаясь в лифте. Фил подумала, что неплохо было бы, чтобы кошка была с ней. Ей ненавистна была пустая квартира. Но Коко должна была пожить у Махони до ее возвращения из Франции. Открывая дверь, она вспомнила, как дорожила своей уединенностью. Теперь это стало одиночеством.