Лиза порылась в столе, извлекла оттуда какую-то черную книжку и уселась на диван. Андрей присел рядом. Девушка стала судорожно листать исписанные мелким почерком страницы, что-то отыскивая. Наконец остановилась, протянула раскрытый дневник Андрею и сказала:

– Прочти.

Андрей взял дневник в руки. На кремовой бумаге был написан тот же самый стих, той же красной ручкой. Андрей забрал у Лизы записку и сравнил. Почерк был идентичен.

– Не понимаю, – сказал он, возвращая дневник.

– Стихи Киплинга. Точнее, отрывок. Отец записывал эти стихи в дневнике. Почему-то разными цветами. Обычно он все писал черной ручкой, но где-то выделил красным, а где-то зеленым. Я не знаю, почему так, но это явно неспроста.

– Погоди… Это значит?..

– Это значит – папа жив, и, похоже, он отправил послание.

Андрей закрыл глаза и, надув щеки, громко выдохнул. Все это жутко изматывало. Все новые и новые безумные события, странные разговоры, отец Лизы, записки… Эта чертовщина наступала со всех сторон, и от нее некуда было спрятаться даже на минуту. Андрею казалось, что он падает в глубокую бездну, которой нет конца.

– Андрей! – позвала Лиза. – Ты понимаешь, что это значит?

– Почему он не мог написать что-то вразумительное? Типа: со мной все в порядке, я жив, не волнуйтесь…

– Не знаю, – ответила Лиза, не выпуская записки из рук.

– Если это и правда написал он, то зачем эти стихи? Я правда не понимаю. Это же не игра.

– Может, у него нет возможности написать нормально? – предположила Лиза. – Может, этот мир меняет его слова?

– Это… Бред какой-то… Просто домыслы…

– А разве не безумно все, что происходит с тобой?

С этим было трудно спорить.

Они долго молчали, сидя рядом и слушая тяжелое дыхание друг друга. Андрей закрыл глаза, пытаясь осмыслить происходящее, но в голове была полная каша.

«Я боюсь, – думал он, – боюсь того кошмара, что ждет меня по ту сторону. Я знаю, о чем меня попросит Лиза. И могу ли я отказать? Разве у меня есть выбор? А если бы был – отказал бы?»

Он открыл глаза и увидел лицо Лизы, которое заметно порозовело, утратило прежнюю бледность.

Она протянула ему дневник и прошептала: