Не вызывало сомнений, что огромное и свирепое животное любило это дитя, принадлежавшее к другому виду, и Тарзан отвечал Кале взаимностью, изливая на нее чувства, предназначавшиеся его прекрасной матери, которой, увы, уже не было в живых.
Когда Тарзан не слушался, Кала шлепала его, но никогда не была с ним жестока; она чаще баловала Тарзана, чем наказывала. Зато Тублат, ее муж, ненавидел приемыша, и было несколько случаев, когда он чуть не прикончил его.
Тарзан, со своей стороны, никогда не упускал возможности показать, что тоже не питает к приемному отцу нежных чувств, и как мог досаждал Тублату: передразнивал, выкрикивал оскорбления, когда чувствовал себя в безопасности под защитой матери или висел, уцепившись за тонкие ветви на вершине дерева.
Разум, которым он превосходил всех, а также ловкость позволяли Тарзану изобретать тысячи дьявольских трюков, чтобы осложнить жизнь Тублату. Еще в раннем детстве он научился вить веревки, связывая и переплетая стебли высокой травы. Эти веревки служили для того, чтобы делать спотычки Тублату, а по временам Тарзан пытался подцепить его и подвесить к дереву.
Играя с веревками, Тарзан научился вязать грубые узлы и делать затягивающиеся петли. Этим развлекались и его младшие товарищи – обезьяны. Они только подражали Тарзану, новое выдумывал он один, и он же достигал во всем высшего мастерства.
Однажды, резвясь таким образом, Тарзан набросил петлю на одного из игравших с ним детенышей, зажав конец веревки в руке. По случайности петля оказалась на шее обезьяны, и пойманный был вынужден резко остановиться. «Это отличная игра», – решил Тарзан и сразу же повторил трюк. После тренировок он научился искусству набрасывать аркан.
С той поры жизнь Тублата превратилась в настоящий кошмар. И во сне, и во время перехода по джунглям, и днем, и ночью ему приходилось ожидать, что петля обовьется вокруг его шеи и начнет душить.
Кала наказывала Тарзана, Тублат сыпал проклятиями и грозил местью, и даже старый Керчак обратил внимание на происходящее и разразился угрозами, но все это было бесполезно. Тарзан продолжал свои игры, и тонкая, но прочная петля то и дело обвивалась вокруг шеи Тублата в такие минуты, когда тот меньше всего этого ожидал. Других обезьян немало развлекали затруднения Тублата: Сломанный Нос отличался дурным характером и его никто не любил.
В ясном уме Тарзана возникало много самых разных мыслей. Например, он думал: если можно использовать эту длинную, сотканную из трав веревку для ловли обезьян, то почему нельзя поймать львицу? Эти размышления привели к важнейшим последствиям.
Однако случилось это еще не скоро.
Глава 6
Битвы в джунглях
Племя обезьян в своих скитаниях часто оказывалось неподалеку от закрытой, заброшенной хижины на берегу небольшой бухты. Для Тарзана это место всегда оставалось таинственным источником нескончаемой радости. Он вглядывался в заколоченные решетками окна или забирался на крышу, пытаясь что-нибудь разглядеть в покрытой сажей трубе: ему не терпелось разгадать загадку, которую заключали в себе крепкие стены. Его детское воображение рисовало разные чудеса, спрятанные внутри, и сама невозможность проникнуть туда тысячекратно усиливала желание это сделать. Он часами карабкался по крыше и стенам, пытаясь обнаружить способ попасть в хижину, но совершенно не обращал внимания на дверь, – своей внешней неприступностью она мало отличалась от стен.
Однажды, когда обезьяны в очередной раз оказались поблизости от хижины – это было вскоре после приключения со старой Сабор, – Тарзан заметил, что издали дверь кажется как будто отдельной частью стены, и ему впервые пришло в голову, что это и есть тот проход, который он так долго искал. Как обычно, он находился один возле хижины: обезьяны не любили это место. История с громовой палкой за прошедшие десять лет не забылась, и заброшенное жилище лорда Грейстока слыло опасным местом.
О том, что связывало Тарзана с этой хижиной, ему никто не рассказывал. Язык обезьян настолько беден, что они просто не смогли поведать Тарзану о странных существах, некогда обитавших в хижине. Кала сумела лишь объяснить своему приемышу – впрочем, весьма путано, – что его отец был странной белой обезьяной, но при этом Тарзан не знал, что сама Кала – не его родная мать.
Итак, в тот день сын английского лорда направился прямиком к двери в хижину и в течение нескольких часов изучал ее, ощупывал петли, а также служивший дверной ручкой выступ и засов. Наконец он догадался, что нужно было сделать, и дверь со скрипом открылась.
В течение нескольких минут Тарзан не решался войти, но когда его глаза привыкли к полумраку, он осторожно переступил порог. На полу посреди комнаты лежал скелет. На костях кое-где виднелись полуистлевшие остатки того, что некогда было одеждой. На кровати лежал скелет поменьше, а рядом, в колыбельке, – третий, совсем крошечный скелетик.
Тарзан почти не обратил внимания на эти свидетельства трагедии, случившейся здесь в давние времена. Жизнь в диких джунглях приучила его спокойно смотреть на мертвых и умирающих животных, и даже если бы он узнал, что эти останки принадлежат его родителям, то вряд ли он был бы сильно потрясен. Зато мебель и прочие предметы обстановки его очень заинтересовали. Он внимательно осматривал вещи в комнате: странные инструменты, оружие, книги, бумаги, одежду – все то, что выдержало испытание временем и влажной атмосферой прибрежного тропического леса.
Он открывал сундуки и шкафы, которых никогда раньше не видел, и находил в них вещи, сохранившиеся куда лучше. Среди прочего отыскался охотничий нож. Тарзан провел пальцем по его острому лезвию и порезался. Однако он не испугался и продолжил эксперименты со своей находкой. Вскоре обнаружилось, что с помощью этой вещи можно раскалывать древесину и отделять тонкие щепочки от стола и стульев. Это долго его развлекало, но в конце концов наскучило, и он занялся дальнейшими исследованиями.
В шкафу с книгами он сразу заметил одну, с яркими цветными рисунками, – это была азбука с картинками.