– Стихии! – воздел руки к небу император. – Что за наказание!

– Лучше его отдать на растерзание нашим журналистам, – наклонился к отцу Ричард, – чем давать это самое интервью самим.

Я с негодованием посмотрела на него.

– Мама! Отец! – подскочил Феликс. – Вы что – опять ругаетесь?

– Ни в коем случае, – потрепала я его по голове, а Ричард с гордостью окинул взглядом всех присутствующих – смотрите, дескать, какой у меня сын.

Феликс первый стал звать Ричарда отцом, и получилось у него это как-то… просто и сразу. Пашка – по моим наблюдениям – тоже был готов. И у него время от времени вырывалось. Рэм, видя, что я счастлива, успокоился.

О русалке мы больше не слышали. Только иногда мне снились золотые змеиные глаза, в которых, будто волны морские, плескались одиночество и боль… Я надеялась, что когда-нибудь Ия тоже будет счастлива.

– Вот скажите мне, госпожа Блер, как мы вам? – услышала я голос его величества. – Не как персонажи ваших статей, а как живые люди? Очень отличаемся от той картины, что нарисовало вам воображение?

Я поспешила спасать бедную журналистку, которую Фредерик до сих пор проверял. Он устраивал допрос при каждом удобном случае, пытаясь решить, безопасно оставлять ее рядом со мной или нет.

– Отличаетесь, ваше величество. – У девушки получилось улыбнуться беззащитно и искренне.

– Чем же?

– Как вы верно заметили – вы живые люди…

– И в чем это проявляется? Говорите то, что думаете, – я позволяю.

– Вы действительно подавляете своей мощью. Я читала, что когда видишь вас – испытываешь желание покориться. Но думала, что это фигура речи. Оказалось – нет.

– Что еще?

– Вы заботливы по отношению к тем, кого вы любите.

– Вы весьма наблюдательны, милая барышня, – усмехнулся император.

Госпожа Блер смутилась, я же нахмурилась и выразительно посмотрела на императора.

– А чем вас удивил принц Ричард Тигверд? – продолжил Фредерик. Но намного мягче.

– Нежностью…