– А тебе что? – спросил Альф у Эвы и добавил: – Советую мятный.

– Ой, – сказала Эва. – Я никогда не пила абсент.

– Значит, пора попробовать! – похлопал её по плечу Альф.

Пока бармен готовил коктейли, Эва спросила у Альфа, почему их пропустили в клуб, не спрашивая возраст.

– Мне уже давно двадцать три, – ответил Альф и подмигнул ей. – Все это знают.

Эва прыснула и стала осматриваться. В клубе было уютно. Он был необычный. Эве нравилось, как всё здесь было устроено. И свет, и полутьма; и публика, и бармен; и достаточно громкая музыка, которая, тем не менее, не мешала разговору, – всё пришлось ей по душе с первого взгляда.

Они сидели, потягивали коктейли и разговаривали. Речь шла о новых планах обоих друзей и о кольцевых гонках, с которыми эти планы были связаны. В разговоре Свен и Альф часто упоминали Лейфа. Эва не была знакома с их тренером, но имела представление о нем по их рассказам.

Эву тянуло в круг света, и она не могла подавить это желание. В конце концов она сорвалась с места и отправилась туда.

Звучала какая-то замечательная музыка, ритмичная, быстрая, и мелодию вели колокольчики. Несмотря на то, что песня была незнакома Эве, она словно знала, что будет дальше, где сменится лидирующий инструмент, где вступит синтезаторное соло… У неё всё получалось, словно она уже несколько раз репетировала эту вещь.

Следующая песня была иной. Что-то быстрое, панковское и рок-н-ролльное. Неистовое.

Если бы кое-кто из преподавателей увидел Эву сейчас, вряд ли бы им это понравилось. Артисты балета так танцевать не должны. «Как можно размениваться на модные дерганья! Это даже не джаз!» – завопила бы миссис Уиггетс. Ну и хрен с ней.

Эва вертелась так, что вокруг неё образовалось пустое пространство. Те, кто был нетрезв, старались держаться от неё на известном расстоянии. Включился стробоскоп. Эва поняла, что диджей помогает ей.

После третьего танца, который пришелся на забойную диско-вещицу, Эва захотела вернуться к Свену и Альфу, чтобы немного отдохнуть. Но песня перешла в следующую, темп сохранился, а вот тональность сменилась на минорную.

Первый же аккорд проник Эве в самое сердце. Музыка лилась на неё, и была она – невероятной. Словно кто-то звал, обезумев от одиночества, и эхо отражалось от неба, такого глухого к мольбам – и кто-то отказывал в надежде, и нес отчаянье, и дарил боль, и забирал тоску, и вот уже ничего не оставалось, кроме эха. И тогда возникал свет.

Только к концу песни Эва обнаружила, что танцует. И смутилась. Её удивило, что она делала какие-то движения, не отдавая себе в этом отчета. Композиция закончилась, и Эва пошла обратно к стойке бара. За её спиной раздались аплодисменты, она обернулась и по лицам присутствующих поняла, что им понравилось. Были возгласы одобрения и требования продолжать.

Эва вернулась к своим. Альф смотрел на неё, не скрывая восхищения. Свен что-то сказал, и она кивнула в ответ, хотя вряд ли поняла. Она была слишком взволнована.

– Тебе действительно пора бросать дурацкие факультативы, – заявил Альф. – Ты классно танцуешь, и этого более чем достаточно!

– Пожалуй, я похожу на факультатив еще какое-то время, – ответила Эва. – Из принципа.

– Свен, ты не возражаешь, если я её поцелую? – воскликнул Альф. – Я в неё просто влюбился!

– Что ж, давай, – с некоторым колебанием сказал Свен.