И это не только твоя вина. Формируется новый вкус, появляются новые течения, к которым ты не имеешь отношения. В моду входит Джексон Поллок, работы которого полны абстрактного, дерзкого и современного – экспрессионизма. Когда известная собирательница искусства Пегги Гуггенхайм открывает новую художественную галерею, в ней нет ни одной твоей картины.

Охватившая Европу война заставляет тебя сконцентрироваться на вещах более важных, чем искусство. Ты по-своему хочешь оказать помощь.

После атаки на Пёрл-Харбор в декабре 1941 года ты перестаешь постоянно устраивать вечеринки и приемы. Ты даришь картину ассоциации «Freedom speaks» и сотрудничаешь на добровольной основе с некоторыми гуманитарными ассоциациями.

Когда ты организуешь выставку в Милуокском институте искусств, Кизетта встречает молодого человека, Гарольда Фоксхолла, которого все называют «Фокси». Они партнеры по теннису. Гарольд – красивый двадцатипятилетний геолог из Техаса. Ты благословляешь их брак. Кизетта выходит замуж и уезжает с мужем в Вашингтон.

Результат твоей калифорнийской жизни неоднозначен. О тебе много пишут, но не о том, о чем ты хочешь.

Кажется, пора начинать все сначала.

В 1943 году вы с мужем переезжаете на Манхэттен. Ваш новый адрес – 322 Ист, 57-я улица. Вы живете в престижном современном здании, которое тебе сразу понравилось. Ты обставляешь свою двухэтажную квартиру в тяжелом барочном стиле. Очень высокие потолки и обилие света с северной стороны дома позволяют тебе снова приняться за работу.

Однажды утром перепуганный мажордом находит тебя лежащей без сознания на полу в мастерской. Врачи заявляют, что ты перетрудилась. Тебе приходится провести в больнице целую неделю. Это первая ласточка артериосклероза.

Чтобы снова не впасть в депрессию, ты начинаешь заниматься благотворительностью и снова организуешь роскошные приемы, как будто хочешь забыться.

По четвергам, в четыре часа дня, ты принимаешь у себя гостей. На этих чаепитиях можно встретить как богатых аристократов, так и милых молодых художников без гроша в кармане. Ты ловко разжигаешь привезенный с собой самовар. Единственное, что ты в это время создаешь, – это копии твоих самых известных картин. Странный возврат к прошлому. Ты погружаешься в работу. Но делаешь это без страсти, без горячности. Нет этих чувств, вероятно, и в твоей жизни.

Тебе около сорока, и ты болезненно переживаешь уход молодости. Забыть об этом тебе помогают разнообразные развлечения. Выходы в свет, приемы и снова вечеринки, вечеринки…

Монпарнас и «безумные» двадцатые далеко позади. Даже продолжая работать, ты все больше погружаешься в депрессию. Она только возрастет, когда в 1945 году умирает мама, а в 1951-м – Тадеуш.

Двадцать лет, с 1942 по 1962 год, оказались для тебя совершенно серыми. Как будто ты лишилась сил. Ничто не могло тебя увлечь и заинтересовать. Тебе не нравились послевоенные годы. Ты потеряла все возможные ориентиры.

Бухгалтер, который ведет ваши финансовые дела, предупреждает, что нужно затянуть пояса. Твой муж продает большую часть своей художественной коллекции. Ты не можешь не волноваться.

Тебя почти не радует рождение внучек, Виктории и Кристи. Ты отдаляешься от дочери, которая, по твоему мнению, превращается в мещанку. Вы все чаще ссоритесь.

Когда ты наконец возвращаешься в Париж, ничто там не осталось прежним. Война многое изменила. Еще одна страница перевернута для тебя. В появившемся по эту сторону Атлантики новом искусстве тебе тоже не находится места.

Франсуаза Саган в момент выхода романа «Здравствуй, грусть!». 1954