— Очень просто. Сел и уехал.

Зюзиков повернулся к ящику и открыл дверцу. За ней в стену были вбиты гвоздики в несколько рядов, на некоторых из них висели ключи.

— Черт! Ее ключей нет.

— Где стояла машина? — спросил Вербицкий, стоявший в сторонке.

Сторож включил рубильник, и в полутемном подвале зажегся свет. Он быстро пошел по выездному склону вниз, к машинам. Роговской и Вербицкий последовали за ним. Это было приличное расстояние, из будки сторожа дальняя стена не просматривалась. Дойдя до конца, они уткнулись в стену, рядом с которой было очерчено место под автомобиль, но самой машины на нем не было.

— Надо сменщику позвонить. Значит, стрекоза уехала в его смену.

— Не трудитесь, мы с ним уже разговаривали. По нашим прикидкам, машину взяли в вашу смену.

— Такого быть не может. Я, конечно, не сокол, но и не слепой, мимо меня невозможно проехать незамеченным.

— Ладно. Тут еще одно местечко пустует. Чье?

— Ларисино. Из двадцать восьмой квартиры. Ее я видел, она уехала еще в пятницу, это я помню. У нее темно-синяя «Тойота». Модель старая, но машина в отличном состоянии.

— Да, да, я ее видел вчера на одной дачке, — заметил Вербицкий. — Неплохая машина.

— А где стоит «Мерседес» Антонины Прудниковой?

— Да вот же он, в третьем ряду. Яна его пригнала в тот же вечер, когда этот тип на ней уехал. Ну тот, что ночевал у Антонины, царствие ей небесное. А этот хмырь так и не пришел.

— Какой хмырь?

— А я знаю? Сказал, что его Яна прислала. Жестянщик. Крыло должен был поправить. Там вмятина.

— Когда он приходил?

— В воскресенье.

— Как он выглядел?

— А бог его знает. Щека перебинтована. Сказал, зуб неудачно удалили. Здоровый мужик, крепкий, лет под пятьдесят. Машину осмотрел, но делать ничего не стал. Пообещал прийти с инструментами. Больше я его не видел.

— В прошлую смену вы отлучались?