В манере диктаторов всегда было отдавать преступные приказы устно, чтобы не оставлять следов. Так были депортированы чеченцы, ингуши, крымские татары, немцы, болгары, греки, турки, курды и другие, – всего четырнадцать национальностей, в количестве 3 млн. 333 тысяч человек в отдаленные районы Сибири и Казахстана, что и было сделано в 1944-м.
Такую же депортацию планировалась провести и с евреями, только в 1953 году, которая не состоялась в связи со смертью диктатора. Нашлись свидетельские подтверждения.
Так, историк Я. Я. Этингер (сын одного из профессоров, проходивших по «Делу врачей») так описывает свою встречу с Н. И. Булганиным в 1970 году, бывшим Председателем Совета Министров в 1953 году:
«Булганин подтвердил ходившие в течение многих лет слухи о намечавшейся после процесса массовой депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток. В середине февраля 1953 года ему позвонил Сталин и дал указание подогнать к Москве и другим крупным центрам страны несколько сотен военных железнодорожных составов для организации высылки евреев. При этом, по его словам, планировалось организовать крушения железнодорожных составов, „стихийные“ нападения на поезда с евреями с тем, чтобы с частью из них расправиться еще в пути… Я задал Булганину вопрос: были ли какие-либо письменные указания Сталина относительно депортации евреев? Он усмехнулся и сказал: „Сталин не дурак, чтобы давать письменные указания по такому вопросу“. Да и вообще Сталин очень часто прибегал к устным распоряжениям, особенно когда он обращался к членам Политбюро. Он не считал нужным давать письменные указания им. Ведь Сталин общался с нами практически ежедневно.
Н. С. Хрущев рассказывал, уже тоже будучи в отставке, о своем разговоре со Сталиным, как планировалось организовать „народные выступления“ против евреев во время их депортации в Сибирь с тем, чтобы расправиться с ними. По словам Хрущева, опираясь на высказывание Сталина, до места назначения должна была доехать лишь половина.
О плане депортации евреев есть свидетельство Николая Николаевича Полякова, бывшего сотрудника аппарата ЦК ВКП(б), а до этого работавшего в системе органов государственной безопасности*. Перед своей кончиной Н. Н. Поляков решил рассказать об известных ему фактах, связанных с подготовкой депортации. Из записи его свидетельств выясняется, что в принципе решение о полной депортации евреев было принято Сталиным в самом конце 40-х – начале 50-х годов. Н. Н. Поляков был участником мероприятий, связанных с подготовкой выселения еврейского населения. Для руководства этой акцией была создана специальная комиссия, подчинявшаяся непосредственно Сталину. Председателем комиссии Сталин назначил секретаря ЦК КПСС М. А. Суслова, а ее секретарем стал Н. Н. Поляков. Для размещения депортированных в отдаленных районах страны форсированно строились барачные комплексы по типу концлагерей, а соответствующие территории разбивались на закрытые, секретные зоны. Одновременно по всей стране составлялись списки (отделами кадров – по месту работы, домоуправлениями – по месту жительства) всех лиц еврейской национальности. Причем существовало два вида списков – на чистокровных евреев и на полукровок. Выселение должно было осуществляться в два этапа: чистокровные в первую очередь; полукровки – во вторую. Все это очень напоминало гитлеровскую практику „решения“ еврейского вопроса.
О подготовке депортации евреев рассказывал мне вскоре после освобождения известный историк академик Евгений Викторович Тарле, сам сидевший в начале 30-х годов на Лубянке по вымышленному обвинению. Е. В. Тарле, человек весьма знающий и осторожный, прямо заявил мне, что готовилась депортация евреев в отдаленные районы страны. По словам Е. В. Тарле, евреев намечалось депортировать весной 1953 года в Сибирь, где для них уже были сооружены бараки со стенками в одну доску. И сразу из-за сильных морозов должна была погибнуть значительная часть евреев. Операция, которую курировал лично Сталин (его Тарле глубоко презирал), была разработана во всех деталях, вплоть до составления списка тех, кому суждено было погибнуть в первую очередь, спасаясь от „возмущенных масс“. Это были, в основном, ученые, врачи, инженеры, военные, которых в то время было еще немало в Советской Армии».
В 1996 году вышла книга председателя Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте Российской Федерации академика А. Н. Яковлева, бывшего члена Политбюро ЦК КПСС, человека очень информированного и, безусловно, имеющего доступ к самым секретным архивным материалам. В книге, названной «По мощам и елей», говорится: «В феврале 1953 года началась подготовка к массовой депортации евреев из Москвы и крупных промышленных центров в восточные районы страны».
Далее А. Н. Яковлев пишет: «Делалось это со сталинским иезуитством. Дело представлялось так, будто группа евреев подготовила письмо советскому правительству с просьбой осуществить массовую депортацию евреев, дабы спасти их от справедливого гнева советских людей». Указанное письмо находилось в газете «Правда». А. Н. Яковлев сообщает, что главными организаторами сбора подписей деятелей литературы, искусства, науки – евреев по национальности – были бывший в годы войны генеральным директором ТАСС, а в то время политический обозреватель газеты «Правда» Я. С. Хавинсон, где он выступал под псевдонимом М. Маринин, и академик М. Б. Митин. К несчастью, им удалось собрать значительное количество подписей. В подготовке письма активное участие принимал и академик И. И. Минц.
Далее Я. Этингер приводит проект текста этого письма, которое ему принесла дочь секретаря-машинистки редакции одной из центральных газет, где оно готовилось к публикации по команде сверху:
«Дорогие братья и сестры, евреи и еврейки! Мы, работники науки и техники, деятели науки и искусства – евреи по национальности – в этот тяжкий период нашей жизни обращаемся к вам. Все вы хорошо знаете, что недавно органы государственной безопасности разоблачили группу врачей-вредителей, шпионов и изменников, оказавшихся на службе американской и английской разведки, международного сионизма в лице подрывной организации Джойнт. Они умертвили видных деятелей партии и государства – А. А. Жданова и А. С. Щербакова, сократили жизнь многих других ответственных деятелей нашей страны, в том числе крупных военных деятелей. Зловещая тень убийц в белых халатах легла на все еврейское население СССР. Каждый советский человек не может не испытывать чувства гнева и возмущения. Среди значительной части советского населения чудовищные злодеяния врачей-убийц закономерно вызвали враждебное отношение к евреям. Позор обрушился на голову еврейского населения Советского Союза. Среди великого русского народа преступные действия банды убийц и шпионов вызвали особое негодование. Ведь именно русские люди спасли евреев от полного уничтожения немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной Войны. В этих условиях только самоотверженный труд там, куда направят нас партия и правительство, великий вождь советского народа И. В. Сталин позволит смыть это позорное и тяжкое пятно, лежащее сегодня на еврейском населении СССР. Вот почему мы полностью одобряем справедливые меры партии и правительства, направленные на освоение евреями просторов Восточной Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера. Лишь честным самоотверженным трудом евреи смогут доказать свою преданность Родине, великому любимому товарищу Сталину и восстановить доброе имя евреев в глазах всего советского народа». (Этингер Я. Я.
Смерть Сталина 5 марта 1953 года спасла евреев от бесчеловечной акции, которая была уготована для тех, кто не погиб на фронте или спасся от Холокоста. Если бы не она, это было бы «окончательным решением» еврейского вопроса в Советском Союзе.
С уходом сталинской эпохи государство прекратило варварские антиеврейские акции, но евреи продолжали испытывать негласный партийный антисемитизм вплоть до конечной фазы перестроечной эпохи. Конечно, официальные лица никогда этого не признавали. Из открыто репрессивного (конец 1940-х – 1950-е) антисемитизм трансформировался в скрытый в 1960-х – 1980-х годах. Власти поощряли антисемитские фельетоны, публиковавшиеся в центральных и местных газетах, высмеивая людей с еврейскими именами на почве «экономических обвинений», или объявляли их участниками сионистского заговора или как «безродных космополитов». Официальные лица никогда не высказывались по поводу антиеврейских настроений в народе. «У нас в стране еврейского вопроса не существует», – сказал когда-то Н. С. Хрущев. «Это еще одна попытка психологической атаки на Советский Союз», – заявил М. С. Горбачев где-то между 1985 и 1987 годами, отвечая на вопрос, почему не выпускают евреев из страны.
Несмотря на то, что советские евреи были более ассимилированные, чем любые другие, тем не менее, они притеснялись режимом. Даже если еврей считал себя русским, компетентные органы знали, кто он по крови, и его еврейские корни были для него проблемой – повышения по работе он получить не мог. Те, кто такое повышение все-таки получал, – а такие тоже были, – должны были быть абсолютно незаменимыми по способностям и знанию дела.
Поддерживаемый государством, советский антисемитизм 50-х – 80-х годов прошлого века был точно не религиозным, он представлял собой обывательскую разновидность с политической примесью традиционной советской ненависти к Израилю. С одной стороны, евреи, среди которых было много выдающихся ученых, организаторов производства, деятелей культуры, приносящих материальные, оборонные и культурные выгоды режиму, были очень полезны государству, а с другой стороны, большое их число не находило применения своим способностям, особенно в последний период существования Союза, в семидесятые – восьмидесятые годы. В то же время, это был и расовый антисемитизм, поскольку, как бы советский еврей ни отстранялся от своего еврейства (что положительно принималось теми, кто ненавидел евреев именно за их еврейские черты), компетентные и партийные органы все равно не доверяли и не продвигали евреев, отрекшихся от своих соплеменников: национальные связи – сильные связи, считали они.
Три поколения евреев воспитывались в атеистической среде. Не удивительно, что большинство из них далеки от иудаизма или совсем его не знают. YIVO Энциклопедия Евреев Восточной Европы в статье «Советские школы Идиш» указывает, что к 1951 году последние школы Идиш – в Биробиджане – были закрыты. В таких условиях только очень малое число пассионарных евреев начинают скрытно от всех изучать иврит, посещают частные семинары по еврейской культуре и практикуют традиции и обряды. Эти люди хотели понять и принять иудаизм как систему морально-этических ценностей. Практически все они репатриировались в Израиль в конце 60-х – начале 70-х годов прошлого века – как только приоткрылось окошко эмиграции.
Поколения, жившие при советском строе, хорошо помнят, что такое «пятый пункт» – графа в паспорте, указывающая национальность. Этот пункт стал синонимом слова еврей. Если говорили «он не прошел по пятому пункту», было ясно, почему человек не принят на работу или учебу. Все настолько привыкли к таким распространенным случаям, что никому и в голову не приходило удивляться, почему евреи не пользуются равными правами с другими народами: ну как же, и без объяснений понятно – почему!
Советские евреи были глубоко вовлечены в русскую жизнь, культуру, имели русских друзей, родным языком для них был русский. Несмотря на все это, наличие «пятого пункта» было большим недостатком: их не принимали в престижные университеты; большое количество институтов и конструкторских бюро, особенно оборонных отраслей, не брали евреев на работу, а те другие, что брали, никогда не продвигали по служебной лестнице; существовали списки предприятий, куда евреям-выпускникам ВУЗов, даже отличникам, доступ был закрыт. При этом никто и никогда не признавал этого открыто, все делалось тихо, без шума: «А-а, он еврей, ну что поделать, вот вам и причина», – говорилось где-то в уголке, чтобы, не дай бог, не услышал никто. Такое отношение заставило самих евреев принимать государственный антисемитизм как должное и неизбежное, как первородный грех, смириться и делать поправки в своих жизненных планах с учетом этого явления. Так отвратительное и унизительное положение целого народа, которое ставило ни в чем не виноватых людей в положение граждан второго сорта, стало в представлении этого народа чем-то самим собой разумеющимся.
В самом начале семидесятых я встретил профессора морского училища, которое я закончил несколькими годами ранее. Профессор сказал мне, что заведующий одной из лабораторий ищет толкового сотрудника и добавил, что он (профессор) подумал обо мне как о кандидате на эту должность. Заведующий лабораторией также хотел взять меня на эту должность – он знал меня еще по дипломному проекту, который я выполнял в его лаборатории. Я был очень воодушевлен после разговора с завлабом, и уже ждал официального предложения. Предложения не последовало. Через пару недель я зашел в отдел кадров спросить, принято ли какое-то решение и получил ответ, что эта должность ликвидирована, ее больше не существует. Я тут же позвонил завлабу, спросив, правда ли то, что должности больше нет. Он сказал, что все еще ищет сотрудника на эту должность.
Примерно в это же время я заполнил документы на продление визы для загранплавания. После нескольких месяцев ожидания и многих запросов, человек из парткома как-то мимоходом сказал мне, что виза мне выдана не будет без объяснения причин. «Я имел эту визу раньше, по какой причине мне отказывают сейчас?» – спросил я его. Он не ответил, но пальцем показал на потолок – жест, понятный в России всем. Каждый раз, когда я получал такой пинок, я задавал себе все те же риторические вопросы: почему моя страна так со мной поступает? В чем я виноват перед ней?