Мальчишка конечно. Но в одном он прав. Не им тягаться во лжи с этими акулами пера. Хотя… только ли в одном? Будущие руководители и военачальники сами по себе не подрастут. Тут он тоже прав. В той истории пустили это дело на самотёк, и такое выросло, что просто в дрожь бросает.
Внезапно ожил интерком, и зазвучал голос Поскрёбышева.
— Товарищ Сталин, к вам товарищ Молотов.
— Приглашайте. Сталин немного подумал и вновь коснулся клавиши интеркома. — И вызовите товарищей Берию Орджоникидзе и Булганина.
«Ну, вот надо оно тебе было?» Новиков шел по Красной площади и ругал самого себя на чём свет стоит. Конечно, он сказал всё правильно, и даже сейчас повторил бы ещё раз, но отчитывать главу государства, всё же не стоило.
Он махнул водителю, и когда машина подъехала, сел в пахнущий кожей и металлом салон и опустил стекло разделявшее водителя и пассажиров.
— Ваня, давай в Монино.
Из машины тут же связался с штабом и назначил срочный сбор старшего комсостава через час.
За время пока Кир ехал в корпус, командиры успели выдать больше десятка разных версий, почему командиру понадобилось срочно собирать комсостав, но так и не пришли к одному мнению.
Вошедший в зал Кирилл начал совещание с раздачи поручений, которые набросал ещё в дороге. Снимут его или нет с корпуса, это вопрос, а вот учёбу и подготовку подразделений останавливать нельзя ни в коем случае.
— Товарищ комкор, а вы что, уходите от нас? — Подал голос Старинов.
— Всё возможно. — Кирилл хмуро осмотрел собравшихся. — Разговор у меня был. Такой… неоднозначный. Так что нужно быть готовыми ко всему. Помните, что скоро нам предстоит схватка со всей объединённой армией Европы, а это не фиников с пшеками гонять. Там будет всё по-взрослому. Так что слушать меня, и отставить сопли. Вы не мне служите, а стране, и поэтому подтянуть учёбу, и оргмероприятия. Через год, корпус должен быть боеготовым на сто процентов. Обратите внимание на формирование групп. Сработанность должна быть полная. И у диверсантов и у снайперских троек, и между группами поддержки.
Глава 8
Сапоги — лицо военнослужащего.
В кремлевском кабинете царил полумрак. Несмотря на холодную погоду, окно было открыто чуть только не настежь, потому, что накурили тут знатно. Так сильно, что даже открытое окно не смогло сразу развеять голубоватый табачный смог, волнами плававший по кабинету и медленно вытекавший наружу.
За столом сидели четверо. Сталин, Берия, Орджоникидзе и Булганин [85]. На зеленом сукне, покрывавшем столешницу, стоял здоровенный, словно чемодан, аппарат — новинка от ОсИнфБюро — магнитофон «Мелодия». В принципе уже подготовленный к серийному выпуску, если бы вот только не проблемы с магнитной лентой. Пока качественной она получалась лишь на заводе в Сумской области и не то, что через раз, а один раз из десяти. И хотя Новиков и утверждал, что порванная лента легко склеивается ацетоном почти без утраты своих свойств, Вождь запретил выпускать в продажу «сырой» агрегат.
Но магнитофон, стоявший на сталинском столе, от неприятностей с лентой был полностью застрахован. Знали в городке Шостка, для кого делают, вот и старались вовсю. И теперь эта шосткинская лента неспешно вращалась в кассете, а из динамиков слышался чуть искаженный, но хорошо узнаваемый всеми присутствующими голос комиссара государственной безопасности третьего ранга Кирилла Андреевича Новикова:
— … руководящие деятели лакировали свои провалы ложью? И часто они отвечали по всей строгости, когда ложь вскрывалась? Хрущёв чтобы обелить себя после переворота, нагородил такую чудовищную мешанину из вранья, что хлебать пришлось до двадцать первого века, и конца-края этому нет.