– Конечно, представляешь. А почему ты передумал?

– Сообразил, что тебя начнут искать, кого-то пришлют. Твоя смерть все бы усложнила. Два часа я бы пребывал в прекрасном настроении, чтобы потом расхлебывать кашу, которую сам и заварил.

– Другой причины нет?

– Например?

– Не важно. И что теперь?

– Еще не знаю.

– Ты меня отпустишь?

– Как только получу гарантии, что ты оставишь меня в покое. Я думаю, оставишь. Теперь-то тебе ясно, что никакой пользы Агентству я принести не смогу. Если же я вам не нужен, а ты согласишься мне не мстить, тогда незачем удерживать тебя на моем острове. Или убивать. Я посажу тебя в лодку и даже пожелаю счастливого пути.

– Не получится. Пусть тебе это покажется странным, но я окончательно убедился в том, что нам нужен именно ты.

– Значит, ты чокнулся.

– Едва ли. Послушай, Пол...

– Позже.

Я отнес сковородку к воде, вымыл. Обычно в те дни, когда я бываю на Машрум-Ки, я перекусываю сразу после возвращения, а обедаю после захода солнца. Даттнер сбил мне распорядок дня. Солнце уже скатывалось к горизонту, а я только что поел рыбы. Через несколько часов мне захочется спать, я еще не обедал, перед самым сном есть нехорошо. А я собирался поджарить на обед отбивные.

Я мог бы обойтись без обеда, но не хотелось без нужды нарушать десять заповедей. Я выпил две порции местного кукурузного виски, добил бутылку и поставил ее к стене, чтобы в следующий раз отвезти Клинту. Достал из холодильника обе отбивные, положил на сковородку, залил морской водой. Я всегда их так жарил. И вкуснее, и экономится соль. Сковородку с готовыми отбивными я отнес к Даттнеру. Он наблюдал за мной, лежа на боку.

– Ты много ешь.

– Одна отбивная для тебя, если, конечно, хочешь.

– Хочу. Съем с удовольствием, знаешь ли, но еще больше мне хочется покурить. Сигареты, что были в пиджаке, разумеется, намокли.

– Разумеется.

– В лодке есть еще одна пачка.

– Дурная привычка. Вот тебе шанс отказаться от нее.