— Володь, присмотрись к Сергею с Сашкой. Нам двух бойцов мало, а шесть охотников много, ты перемани их по тихому к себе, и начинай учить.
Князь склонил голову, в знак согласия и, отвернувшись к бойцам, заорал на весь Аурум.
— Батогов захотел лентяй? Выше поднимай, сучий потрох…
Армия, вздохнул я. Здесь порядки зарождаются такие же, как и на Земле. Удивляться здесь нечему, у Володьки вся моя библиотека в распоряжении, а там не только дамские романы, но и сугубо мужские.
— Ну, пойдём, — махнул я рукой Лёньке, направляясь к месту строительства, — построим твою печку, похожую на свечку.
Печка была как печка, но просто напало на меня что-то, и я ляпнул это в рифму, для красного словца.
Лёнька, который шёл рядом со мной, притормозил.
— Печь на свечку не похожа, — серьёзным тоном заявил он. — Я вчера видел свечи.
Чересчур прагматичный народ попался, не отвлекается на искусство. Ни песен, ни стихов, ни танцев у костра, ни наскальных рисунков… здесь и скал-то нет. Ни-че-го. Даже скучно с ними. Шуток не понимают, чувство юмора в зачаточном состоянии. Володька, было дело, улыбнулся пару раз моим скабрезностям, и как оборвало. Нет, надо приближать их к прекрасному, к культуре, иначе кошмар будет.
— Ты прав Лёнь, совсем не похожа, это я пошутил.
Что такое шутка Лёнька не понял, но переспрашивать не стал, мы уже подошли к хижине с недостроенной трубой, и надо было заниматься делом.
— Лёнь, бери лестницу, и затаскивай все, что надо на крышу. Затащишь, приступай, меня не жди. Я, как и обещал, разрешаю тебе доделать трубу самому.
Лёнька, с сомнением посмотрел на меня, потом, с восхищением на крышу, и опять на меня.
— Правда?
— Да.
И Лёнька забыл обо мне. Увлечённый, однако, человек. А, нет, вспомнил.
— А какой высоты трубу делать? — донеслось сверху.
— С себя ростом, и… осторожнее не свались.
— Не свалюсь, Ваше Величество, я спрыгну, — и… спрыгнув с крыши, побежал к сараю.
«Вьетнамская» панамка, она и есть «вьетнамская» панамка. В центре высоко, а по краям скаты крыши не дотягиваются до земли каких-то полутора метров.