Плюс. Я жив после страшного катаклизма и даже помолодел, хм, практически вдвойне. Это интересно, но пока не отвлекайся. Во всяком случае, я опять молод и три десятка лет могу жить снова, не думая. Даже не верится, но, видимо, это так.
Минус. Я, кажется, один на, кажется, острове. И хотя здесь жарко, то есть проблема холода мне не грозит, — я немного подумал, добавил: — хотя ночью может быть похолоднее. Эффект антициклона, когда жара днем сменяется заморозками ночью, мне, как кажется, не угрожает. Во, всяком случае, сильный холод здесь в темное время точно не бывает.
Пища пока более острая и даже смертельная проблема. Воды, явно пресной, много, хоть упейся, пусть и есть некоторые вопросы с качеством. А вот что положить в желудок? Целлюлоза не считается. Ее много, но человеческий желудок ее не переваривает от слова совсем.
Поискал взглядом по округе хоть какие-то плоды или ягоды, не нашел, сдался. Что же, еда — это все, не найду, банально сдохну. Прежде всего, решаем вопрос, где будем искать — на суше или на море?
Суша мне, как сухопутному существу, очень знакома. Но после страшного катаклизма его потенциал резко уменьшился. Тем более, я уже прошелся по округе и имеющие продукты изрядно подъел.
Сейчас, по крайней мере, пока, в более положительном свете видится водная среда. Конечно, временный водоем с пресной водой — это не море, но поживится хотя бы чем-то можно. Если, понятно, постараться.
Полностью разделся до трусов. Нормальное нижнее белье, вариант семейное, мужское, не рваное. Если не нравится, не смотрите. Да и некого мне тут стыдится, наоборот, только обрадуешься негодующим воплям. Ибо крики — это живые люди. А люди — это счастливое будущее. Один я теперь!
Гораздо больше меня беспокоила опасность обгореть. Солнце вон какое сильное, не заметишь, как сгоришь. А обгореть — это, значит, выйти из строя на несколько дней. И, может быть, на совсем. Лежать на самодельной постели в беспамятстве и глубокой слабости. А кто кормить или хотя бы поить тебя будет, Робинзон, а?
Но в осенней одежде, рассчитанной на температурные рамки +5 — +10, при нынешней более +30 я уже не мог. Будь что будет! Что я маленький мальчик, не соображу?
Вырезал палку поувесистей (спасибо ножичку) и пошел по ближайшему берегу. Пляж почему-то оказался обширным (где я все-таки?) и почему-то отдавал солью. Впрочем, последнее ощущение быстро исчезло. Откуда в пресноводном водоеме соль?
Следи лучше за округой. Если буду внимательно смотреть на одним глазом на воду, а другом на прибрежную растительность, может, и найду чего-нибудь поесть. Не жареный бифштекс и не бутерброд, конечно, но желудку хватит.
Так и потихоньку пошел. Левым смотрел на воду, правым на растительность на суше, обоими — на кромку берега, где соединялись вода и твердь. Эй, плоды и ягоды, эй звери и рыбы, я иду, царь природы!
Как я и предчувствовал, именно кромка и была наиболее оживленной. В воде лишь изредка слегка показывались какие-то животные (какие?), на суше, кроме почему-то незнакомой растительности, были только насекомые. Незнакомой я имел в виду не название, не биолог, но совсем не знакомую даже на вид, что как-то меня удивляло.
Зато кромка берега показывала мне разнообразные водоросли с различной в ней водной живностью — насекомые, улитки, мелкая рыба и проч., и охотящейся на нее живность сухопутная — в основном птицы, небольшие млекопитающие и даже пресмыкающиеся.
Помня о том, что есть водоросли съедобные — а этой травы здесь был настоящий вал по всему берегу — и проблема решалась как бы сама собой. Найди нужные и будет тебе вегетарианский рай!
Но какие водоросли из видимых здесь съедобные? Я же не жвачная корова, чтобы все хрумкать!
Пахнут все одинаково — почему-то морем, рыбой, по виду — все противные, на вкус — пожевал кусочек на пробу — стопроцентная гадость. Была у меня робкая надежда найти среди них пищу по внешнему виду и вкусу. Была и легко пропала. Это надо просто знать, а не тыкать бессмысленно палкой.
Кстати, палкой я как раз тычу не бессмысленно. Под водорослями была тьма насекомых. Будь я хотя бы немного кореец или вьетнамец — съел бы, не раздумывая, и сырыми. А так брезгую, даже термически обработанные в рот не лезут. Ведь, наверняка, большинство из них не только съедобны, но и питательны, но тошнит, как представлю, что кушаю!
Пошевелил палкой груду водорослей, вздохнул надрывно. У меня есть нехорошее предчувствие, что через несколько дней я, оголодав, буду жрать всех этих тараканов и мидий, только треск будет стоять.
Мидии… — вдруг озарило меня, — ракушки. Их же в большинстве едят! Речные и пресноводные, все равно! Даже брат в молодости рассказывал! Чем я хуже! Отъем, не убудет!