— Давай, — обрадовались и там.

В общем, через пять минут всё крыло моими стараниями высыпало в коридор. Я поднял высоко над головой холщовую сумку с кедами.

— Это бутылка водки, и получит её сейчас самый сообразительный! — Крикнул я и подождал, пока народ немного заволнуется.

— Что делать-то надо!

— На работу скоро, давай не томи!

— Сейчас засекаю три минуты, — я поднял одну руку вверх, как вождь индейского племени. — Ухожу в свою комнату и жду. Затем возвращаюсь обратно, открываю духовку, и чтобы курица была там, в тёплом домике! Иначе, вам лучше не знать, что будет дальше!

— А водка как же? — Спросил один парень, который хуже всех соображал.

— Водка? — Удивился я. — Когда прекратится воровство на кухне, с которым я сейчас буду бороться самым нещадным образом, тогда разопьём этот пузырь вместе. Время пошло!

Через три минуты куриный сюрприз, правда уже без ног, лежал в тарелке на столе нашей комнаты. Я могучими руками разломил несчастную путешественницу пополам. И не дожидаясь торжественных слов от Василька, свою половину умял в три счёта.

— Ваня, скажи, а зачем они чужое взяли? — Василий, хоть и курица вернулась в родные пенаты, был всё ещё подавлен. — Мы тут живём все на равных. Зачем воровать?

— Сложно сказать, — честно признался я. — У кого-то детская дурь из головы не выветрилась. А кто-то сам по натуре такой. Ему захапать чужое в удовольствие, в кайф. В каждом народе есть десять процентов коричневой субстанции, которая плохо пахнет и в воде не тонет. Если она здесь, то это мелочи: отловим, по мордасам надаём, перевоспитаем. А вот если она вдруг окажется там, всплывёт на самый верх, тогда всем плохо будет.

В пятницу вечером, волейбольная игра с цехами сборки кабин и кузовов длилась уже целый час. Счёт по партиям был один — один, первую взяли мы 15–10, вторую они 15–12. Не летел у меня сегодня планер, планирующая подача. Зато команда в целом заметно прибавила во всех компонентах, это и приём, и подстраховка, и взаимовыручка. Толя и Коля сегодня были трезвы, как стёклышки. Либо одумались, либо дорожили своей хиповской шевелюрой. Отец большого семейства Валера в игре был привычно надёжен и хладнокровен. Студенты ПТУ, Миша и Кирилл, которых с моей подачи прозвали Кирилл и Мефодий, нехватку мастерства компенсировали самоотверженностью. Кирилл уже по разу успел, спасая мяч, удариться в стену спортзала, и в скамейку у бровки. А Мефодий ушиб руку о железную стойку, к которой крепилась волейбольная сетка. Кстати, болельщиков во второй игровой день заметно прибавилось. Кроме заполненного балкона они сидели и на скамейках по краям игрового поля. На одной из таких скамеек ближе к сетке болел за нас физорг Самсонов с дочерью, которая безотрывно поедала меня своими большими глазами.

— Счёт 10–10, подача команды цехов сборки, — меланхолично произнёс судья на лестнице стремянке.

«Хорошая у соперника подача», — подумал я, когда мяч по пологой дуге просвистел над сеткой и немного вильнул в сторону. Я прыгнул влево и с большим трудом волейбольный снаряд отбил вверх, примерно на центр нашей половины. Валера метнувшись на мяч, своими толстыми пальцами отпасовал на край ближе к сетке, где неформалу Толику оставалось лишь в прыжке перекинуть кожаный шар на чужую половину. Никакой речи о вдумчивой атаке уже не шло. Но и у сборщиков кабин и кузовов, тоже не хватало в команде квалифицированных спортсменов. Поэтому довести мяч до чёткого акцентированного удара у них не получилось, они просто перекинули его на нашу половину. Мефодий посеменил назад и одной рукой долбанул по кожаной сфере наудачу. А удача в этом розыгрыше была на нашей стороне. Мяч прилетел под сетку на распаковщика Валеру, который навесил на пару метров назад, точно под мою атаку из шестой зоны. Прыжок и со звонким ударом волейбольный снаряд воткнулся на половине наших соперников. Зрители вяло похлопали в ладоши, все кроме Светки, которая эмоционально подпрыгнула со скамейки, взвизгнула и крикнула:

— Молодцы мальчики!

«Ну и влип я», — подумалось сразу.

— Дожимай «сборку» мужики, я в вас верю! — Чисто для проформы брякнул физорг и снова уткнулся в какие-то подсчёты в записной книжке.

— Счёт 10–10, переход подачи к команде ремонтников, — широко зевнул судья встречи.

Ещё до вечерней игры, во время рабочей смены, устав слушать голос в голове, который собирался жаловаться в ООН, если я срочно не посещу медицинский кабинет Ольги Борисовны, я сдался. До обеда оставалось примерно минут сорок. План на первую половину дня я уже перевыполнил. И Данилыч с Казимиром Петровичем пару раз подходили и намекали, что сегодня «питница», и надо бы того этого… Поэтому тянуть не было смысла. Я посмотрел по сторонам — нет ли по близости мастера, глубоко и виновато выдохнул и пошёл.

Сказать, что врачиха обрадовалась моему появлению в кабинете, всё равно, что ничего не сказать. Ольга Борисовна тут же закрыла дверь на шпингалет и, прижав меня к стене, обрушила на меня всю свою нерастраченную сексуальную энергию.