– Не надо на берег!

– Говорили ему! Папаша твой – опарыш чернильный, у него свои-то мысли все в кляксах, а чужие и вовсе криво записаны. Сам гляди, сам думай, а язык – проглоти, ясно? Нашел чудеса на мелкой воде… – бормотал капитан, по тону было понятно: он не злится, лишь стращает. В целом же доволен помощником. – Тут эдакого насмотришься, что или камень на шею и топись, или отвыкай крутить сплетни, ты не баба.

– Два румба право, – помощник решился выкрикнуть команду невзрослым срывающимся голосом, готовым дать петуха.

Капитан рассмеялся, звучно хлопнул по коже куртки и зашагал в сторону каюты, оставив помощнику право и дальше распоряжаться люгером.

– Ноттэ, – негромко окликнул капитанский бас от самой двери. – Упрешься и до полудня проторчишь в норе, или как?

– Или как, – отозвался нэрриха, быстро одеваясь. – Ты запомнил мое имя? И не проглотил язык?

– Утро бодрое, ветреное, – вроде бы невпопад отозвался капитан, не желая слышать сказанное. – Тебе понравится.

– Так… Что же мне не понравится? – нахмурился Ноттэ, затянул узлы шнурков и шагнул к двери.

– Лет десять тому сложилось у нас дело, накрепко схожее с нынешним, – поморщился капитан, кивнул вместо приветствия и без промедления перешел к важному, указав на горизонт. – Помнишь? Облачный узор один в один. Тот раз имелась впереди шхуна. Мы шли за ней к островам, а потом узнали: она сменила курс, сгинула. Не мое дело спрашивать вопросы, но ежели мы вдругорядь гоним того ж зверя…

– Того самого, полагаю, – согласился нэрриха. – Значит, при нём сговорчивая плясунья. Или же он крепко перерос меня в опыте, а я не уследил… Погоди, попробую послушать и понять.

Нэрриха замер, прикрыв глаза и подставив лицо ветру. Неровному, с пьяными порывами, какие обдирают пену с волн, как цветы для букета. В общем-то, так и есть: танец еще длится. Незрелый, но уже наполненный ядом очарования. Определённо: враг не сам говорит со старшим, он воспользовался посредничеством человечьей плясуньи. Ноттэ скрипнул зубами, оскалился и уверенно указал направление.

– Там наша дичь. Ты окликнул меня в самую пору. Ветер меняется, они легли на новый курс.

– Пока не примечаю перемен.

– Полосой задувает, им в пользу. Сюда перемена докатится к полудню, не ранее.

– При боковом будем вычерпывать бортом море, – капитан весело блеснул глазами, ничуть не огорчившись новости. – С парусами пособишь, пассажир?

Ноттэ позволил себе улыбку. С парусами – всегда. Есть в морской работе нечто волшебное, наизнанку вывернутое и оттого притягательное. Паруса ловят ветер, а он – нэрриха, сам из ветра сотканный – станет придавать ловушке наилучшую форму… Ноттэ снял рубаху, башмаки, швырнул то и другое в каюту. Теперь на пассажира, нет сомнения, украдкой косился новый помощник капитана. Еще бы… «Клинок воздаяния» – никто толком не понимает, что прячется под покровом слов, давным-давно придуманных грандами Башни. Но не это же щуплое тело юноши! Какой из него – клинок? Годен ли он вообще для боя? А если обращается в зверя, почему на спине нет шерсти, о ней-то солидарно упоминают все сплетни!

Ноттэ усмехнулся, прошел на нос люгера, шагнул на выдвинутый полностью бушприт. Пусть глазеет. Да, тело выглядит так, как выглядит. Это не важно, и никогда не было значимо.

Пена расцвела пышнее, ветер смахивал белые цветы брызг, как разудалый косарь, охапками. Люгер менял курс, клонился на борт и стонал всем корпусом, приноравливаясь к ходу. Теперь он резал волны по косой, опасно кренясь в прорехи водяных ям. Капитан сам встал у руля, выгнав наверх, управлять парусами, всю команду.

«Гарда» – воистину лучшая гончая Башни, мчалась по следу осознанно и азартно. Ноттэ ощущал кожей, что ветер уважает пожилого капитана, сросшегося с люгером всей просоленной, задубевшей морской душой. Еще нэрриха опасливо косился вперед – туда, где ему чудилась тень.

Враг ускользал от встречи много раз, он был опытен и удачлив. Он полагался на свои расчеты: настоящие нэрриха редки, и сейчас никто из них не вершит путь в первом круге, избывая долг. Значит, Башне некого послать в погоню. А если бы и имелся молодой, если бы долг первого круга вынудил его к участию в преследовании – не беда, опыт беглеца велик, следовательно, заранее понятна его победа в схватке. Наниматель шхуны мог бы всерьез опасаться лишь немногих подобных себе, взрослых – таких, как Ноттэ. Но их трудно нанять. А подделки в красных рубахах истинному сыну ветра не опасны.