— Поедем к Торкелю, — решительно махнул рукой сын ярла. — Может, он чего знает?

Скакать решили в обход, вокруг Ерунд-озера, через сожженный хутор несчастной Курид. Вдруг и там что высмотрят? Ведь что получалось? Получалось, что люди Хастейна Спесивого, напав на Снольди-Хольм, на этом не успокоились и сожгли хутор Курид, перебив там всех. Но не слишком ли их мало для такого дела? Они и на усадьбу Торкеля-то напали, заранее зная об отсутствии там воинов, — интересно только, кто их об этом предупредил? А ведь предупредил, точно, сами бы наобум не сунулись, впятером-то. Тем более невероятно, чтобы эти же люди решились вдруг напасть на Курид, где людей хватало. Может, получили подмогу от Хастейна? Гм… А ведь море от хутора Курид довольно-таки далеко. Не успел бы Хастейн выслать подмогу, да и до него самого сначала добраться надо. Сутки бы прошли — это как минимум! А еще потребовалось бы время для того, чтобы подготовить нападение, все рассчитать, прояснить пути отхода. И все это быстро, да так, чтобы никто ничего. А если это люди Хастейна, то им явно нужно к морю, к кораблям… или к кораблю… Пленные верзилы, кажется, говорили, будто один корабль и остался у разбойного ярла после разборок с Рюриком Ютландцем, будущим Хельгиным родственником. Давно уже сватался Ютландец к сестрице Еффинде, и та, похоже, была не прочь стать женой удачливого косматобородого ярла. Значит, к морю им нужно было бы возвращаться после разграбления хутора Курид, а к морю от тех мест две дороги: севером, мимо Снольди-Хольма, либо южнее — рядом с усадьбой Сигурда. И в том и в другом случае вражьи силы уж никак не могли проскользнуть незамеченными, тем более с добычей. Что в усадьбе старого ярла, что в Снольди-Хольме, у Торкеля, народ, опасаясь все того же Хастейна, в последнее время нес службу не за страх, а за совесть — по крайней мере, часовые на башнях не спали. Нет, никак бы не проскользнули враги, никак. Если это и вправду люди спесивого Хастейна. А вот, похоже, получается, что и не они это вовсе. А тогда кто же? Обыкновенные бродяги? Тоже непохоже. Уж слишком организованы, да и куда ушли? Значится, не викинги Хастейна это и не бродяги. Значится, кто-то из своих подличает! Но зачем?

Хельги придержал коня, обернулся, случайно встретившись взглядом со Снорри. И тот вдруг замер, увидев в глазах вождя и друга искорки страха! Нет, это не был страх перед битвой, это был ужас перед Непознанным.

Хельги ощутил его тогда, когда рассуждал, сопоставлял факты, используя логику и опыт так, как никогда не смог бы обычный пятнадцатилетний подросток. Мысли юного сына Сигурда ярла были мыслями взрослого человека. Хельги подспудно ощущал это, ощущал и боялся, как боялся первобытный человек бури, грозы и града. Словно кто-то сидел в нем… кто-то мудрый… или нет, не так… более взрослый. И это состояние, раньше приходившее редко — только в момент зыбкой границы меж сном и бодрствованием либо в миг, требующий подъема душевных и физических сил, — теперь оно появлялось все чаще. И все чаще сын ярла задавал себе пугающий вопрос: а он ли это, Хельги, так рассуждает, так мыслит, так действует? Или, может, вселилось в него нечто из мира нелюдей, как боевое безумие вселяется в берсерков?

Справившись со страхом, Хельги подмигнул Снорри и, поторопив коня, вылетел к воротам сожженного хутора. За ним последовала дружина, подбадривая себя криками. Увидев дымящиеся развалины и трупы, все притихли. Остановились, спешились…

Коровник, амбары и прочие деревянные постройки выгорели напрочь, так что остались одни головешки. Дом — полувросший в землю — практически уцелел, вернее, уцелели обложенные камнями стены да земляная крыша, местами, правда, успевшая провалиться. Из темного провала дверей пахнуло дымом и сладковатым запахом разлагающихся трупов. Видно, и внутри не все успело сгореть. Снорри остановился у входа и вопросительно оглянулся на Хельги. Тот кивнул, и Малыш ловко, словно мышь, юркнул в дом. Некоторое время его не было — и все напряженно ждали, пока наконец не появилась, словно из-под земли, измазанная углем физиономия.

— Там, внизу, одни убитые, — вытерев рукавом слезящиеся от дыма глаза, сообщил Снорри. — Остальное все сожжено, да и темно, не видно.

— Надо поискать что-нибудь из оружия и внимательно осмотреть убитых — вдруг кого опознаем? — высказал дельную мысль Ингви Рыжий Червь, и сын ярла кивнул, соглашаясь. Он и сам собирался это предложить.

Все разошлись по двору, а Снорри опять нырнул в дом. На этот раз за ним последовал Ингви.

— Чужих нет, — осмотрев двор, решительно сообщил Рагнар, парень из соседнего хутора. — Видно, забрали с собой.

— Милая предосторожность, — усмехнулся сквозь зубы Хельги. — Совсем не похожая ни на бродяг, ни на Хастейна. Им-то кого так стесняться?

Он скрипнул зубами, понимая, что не обмануло его внутреннее чувство… если можно было бы так называть то, что происходило иногда в его голове. Да, это именно кто-то из своих. Из жителей Бильрест-фьорда. Цель подобной провокации ясна: власть и нажива — сиречь спорные земли. Альвсены? Свейн Копитель Коров? Да кто угодно, включая Торкеля и самого Сигурда. Вернее, Гудрун, та вполне могла провернуть подобное и без ведома старого ярла.

— Слышь, Хельги, взгляни… — Малыш Снорри тронул молодого хевдинга за плечо. — Я никому пока не показывал, даже Ингви. Кажется, такой был у тебя…

Снорри разжал руку: на узкой, почти совсем еще детской, ладошке его вспыхнул золотом амулет. Мьельнир — волшебный молот Тора. Хельги сразу узнал его, вон, на краю золотинка отколота… Его, его амулет. Оставленный на дне Радужного ручья после схватки с Бьярни Альвсеном. Видно, Бьярни его и подобрал потом. Значит, Альвсены… Вполне могли, вполне… Хоть и глуп Бьярни, да зато старший его братец, Скьольд, умнее умного. К тому ж хитер, коварен. И умеет проигрывать, затаив зло, как он поступил тогда, на суде тинга. А вдруг не Альвсены? Мало ли кому мог попасться на глаза амулет, вынесенный течением на песчаный берег ручья. Может, и кому-то из местных, ныне, увы, погибших. Нет, один амулет — это еще не улика. Однако на определенные мысли наводит. Вполне.

— Помолчи пока о находке, Снорри, — попросил сын ярла, тщательно пряча находку за пазуху. Малыш кивнул, проведя себя пальцем по горлу — мол, не расскажет никому, хоть режь его на куски. Хельги шутливо ткнул его кулаком в бок, подмигнул и прыгнул в седло: — Едем!