Конники ворвались в город, не встретив сопротивления.

У сотника хватило разумения послать гонца к воеводам за подмогой.

Разбуженные взрывом и встревоженные, к пролому бежали горожане, ратники. А навстречу им, в отблесках пламени, как огненные демоны, скакали русские конники. И рубили, кололи, сбивали с ног, топтали лошадьми.

Сотня рассеялась, растеклась десятками по узким улочкам и переулкам. Далеко не пошли, в незнакомом городе ночью можно запросто заплутать. Да и что такое одна сотня в большом городе?

Сотник захватил малую часть города и с нетерпением ждал подмоги.

Воеводы кинули в пролом всех, кто оказался поблизости, под рукой. Туда бежали пешцы, скакали разрозненные конные. Все понимали – второго такого случая не представится. Надо расширить занятый пятачок, не дать булгарам выбить сотню, иначе потом при штурме потеряют больше.

Русские силы прибывали. Ночной бой – он самый сложный: не видно, кто с тобой рядом, каждый дерётся поодиночке. Только по матерку, по ругани русские отличали своих. Впопыхах не все русские успели надеть кольчуги, но щиты прихватили все, а сабли с поясов в походе не снимали никогда.

К пролому из города бежали булгары, а со стороны степи, из лагеря – русские. Два людских потока сталкивались, схлёстывались, дрались в рукопашной, рубились. То одни теснили, то другие одолевали.

У булгар было преимущество – они знали город. По переулкам, узким проходам просачивались они в тыл к московитам и били их сзади. Суета, неразбериха, темень – только крики и стоны слышны.

Алексей пришёл в себя. В голове перестало звенеть и шуметь, мир вокруг обрёл былую устойчивость.

Он встал, постоял немного и шагнул в пролом в заборе. Из оружия у него был только кинжал, который для серьёзной сечи не годился, – куда ему против сабли?

А пока он стоял у забора и не мог понять, где свои, где чужие. В темноте, совсем рядом, дрались люди, слышался звон оружия, удары кулаками, шумное дыхание. Как тут разобраться?

Кто-то налетел на него, Алексей едва успел увернуться от сабельного удара и сам ударил ногой. Нападавший упал и выругался по-русски.

Алексей взъярился:

– Ты что же на своих нападаешь?

– Где на тебе написано, что ты свой? Щита и шлема нет, одежда чужая!

Как же ратник в темноте одежду разглядел?

Воин поднялся, протянул руку к Алексею и сорвал с его головы тюбетейку:

– А ну-ка идём к десятнику! Там разберёмся, какой ты свой!

Алексей пошёл вдоль забора к пролому, через который до сих пор входили в город русские ратники. Сзади его конвоировал московский гридь.