Глава 3. Владыка многих искусств

… Платон мне друг, но истина — большая подруга …

— Ну, по крайней мере, именно так всё и было до текущего момента, ведь теперь у меня, как одного из богатейших людей Египта, да и всего Средиземноморья, чего уж тут таить, есть неограниченный доступ к письменным знаниям.

Мне достаточно лишь попросить, и внемлющие просьбам царского характера писцы тотчас же сделают для меня копию любой книги, любого манускрипта, да и чего угодно вообще.

Ну, а Птолемей III, то есть, мой «отец», посмотрев на всё это, скорее всего, лишь похвалил бы меня за столь раннее и жгучее стремление к знаниям. То есть, никак бы не препятствовал моему процессу познания окружающего мира, в частности, письменных сведений, доносящих мне о нём.

Кроме того, овладев речью 5–6 летнего ребёнка к 3-летнему возрасту, я, как ни странно, оказался на вершине человеческого развития, так как, внезапно, подобное воспринимается не как знак того, что в ребёнка вселилась чужая, более опытная душа, а как знак его гениальности. По причинам, вполне очевидным для всех разумных существ.

Соответственно, мои «родители» были, в некотором смысле, весьма рады моему «интеллектуальному росту», мня меня отныне своего рода гением.

Хотя, если быть точнее, то они мнили меня человеком, которого мой личный гений, а если на греческом языке, то агафодаймон, одарил своим покровительством, наделив, таким образом, многими талантами и добрым характером.

Насчёт первого и последнего не уверен, но есть предположение, что я всё же какодемон, ибо вселился в чужое тело и теперь творю злые вещи — заставляю это тело развиваться и учиться.

В любом случае, по этому поводу они приставили ко мне учителей уже в столь раннем возрасте. Хотя, конечно же, ситуация была не совсем рядовая, и не только потому, что обычно в таком возрасте не назначают личных учителей и домашнее обучение, но и потому, что образование это было иного характера, чем то было привычно.

Естественно, 3-летнего ребёнка не стали заставлять упражнять своё тело в физических испытаниях, чтобы его развить, хотя для греков это было также привычно, как и резня друг с другом за право зваться лучшим полисом всей Ойкумены.

Вместо этого, всё то время, которое обычно греки посвящали физическим упражнениям и тренировкам, чтобы развить тело и дух, было решено консилиумом учителей посвятить упражнениям умственным, ибо дух мой был «уже крепок» в силу «благословения моего духа-хранителя».

Таким образом, я стал изучать передовую по меркам «этого» времени физику, математику, философию, риторику, а также другие науки. Разумеется, все эти науки по меркам «моего» времени — крайне примитивные.

Так что, как ни странно, мне было весьма скучно — учителя хотя и доносили мне весьма полезную информацию, новой в ней было не содержание, а лишь форма.

Соответственно, чтобы избавить себя от необходимости заниматься разного рода фигнёй, я постепенно начал спорить с моими учителями, большинство из которых были, по совместительству, великими учёными, причём чем дальше в лес, тем жёстче.

Это может показаться глупым и стандартным для ребёнка, а мне, как ученику, за такое обычно бы прилетело по лицу, но, увы для учителей, я был царской особой, за одно лишь прикосновение к которой можно было не только присесть на бутылку, но и обняться головой или другими частями тела с острыми и режущими предметами.

Конечно же, это не значило, что они вообще не могли применять насилие по отношению ко мне, да и вовсе не значило, что я мог позволить себе что угодно, но удерживало их от насилия.

Поэтому, воспользовавшись этим преимуществом, я сделал ход конём — показал им их ничтожность в том, чем они гордились больше всего — науке.

Нуль и мнимые числа? Проблема Кардано, комплексные числа и комплексные плоскости, модули чисел, измена геометрии с алгеброй — мне понадобилось 3 года, но я таки доказал этим брюзгам, что такое мощь комплексных чисел.