– Я вынес ему мозги огнетушителем.

– Неужели он был мразью похуже тебя?

– Куда там! Даже похуже тебя, Лэнфорд. Посчитать только то, что он растил десятки своих детей в террариуме вместе со змеями и казнил врагов из соседних племён, переезжая их черепа колесом грузовика…

– Мило. – Том выложил четвёртую карту.

– А мои братья и сёстры, что верно ему служили, подохли в пожаре. Им бы пригодился огнетушитель, как думаешь?

– А может, им бы пригодился брат, который бы направил на путь истинный? – с насмешкой в тоне сказал Том.

– Ему было некогда. Как только их брат выбросил канистры с бензином, он пошёл в резиденцию отца… С огнетушителем в руках. – Взгляд Кирилла был прикован к лицу Тома. – Так ты хочешь направить Мэри на путь истинный? Ты когда в последний раз смотрел в зеркало?

– Что ж, – сказал Том. – Скажем так, я обещал матери. А она для меня была уж точно самым близким человеком.

– Засчитано, – сказал Кирилл и вновь поглядел на свои карты. Тройка червей и четвёрка пик. Слабые карты. Хотя, как подумать? За разговором он и не обращал внимания на стол. В терне лежали дама бубен, двойка треф, шестёрка червей и туз червей. Шансов мало, но, если в ривере всё-таки выпадет пятёрка – будет стрит, и он с большой вероятностью победит. Глупо и рискованно, но какая разница? К чёрту логику!

Кирилл выдвинул все свои фишки вперёд.

– А ты? – Том также пошёл ва-банк и бросил карты лицом вверх. У него лежали два туза. – Чего хочешь ты?

Том взял колоду.

– Теперь уже даже не знаю, – сказал Кирилл и издал смешок. – Наверное, изменить мир.

Пятой и последней картой оказалась пятёрка червей. Стрит против сета Тома – игра принадлежит Кириллу.

Сбоку раздалось шипение. Дверь поползла в сторону.

Кирилл и Том, схватив оружие, вскочили с мест и прильнули к стене.

Как только дверь отодвинулась на полметра, из проёма протиснулась женщина в белом халате, с планшетом в руке. Издав испуганный вздох, она замерла, глядя на тела охранников. Интересно, какая бы была у неё реакция, заметь она двух сидящих в луже крови игроков?

Кирилл, не спуская её с прицела, сверился с часами.

5:00.

– Ни звука, – тихо сказал он.