Сощурив глаза, Луна встала и последовала за сестрами в гостиную.

— Ты никогда не забудешь, что я плакала на полу из-за мужчины, не так ли?

Беатрис фыркнула.

— Никогда. И если все это сработает так, как утверждают духи, то, я думаю, и Лютер об этом не забудет. Потому что я расскажу ему, как только встречусь с ним.

— Ты не посмеешь.

Луна села на мягкую подушку, знавшую лучшие дни. Замку требовалась вся помощь, которую она могла себе позволить, и даже больше, чем у Мартина. Она так разозлилась на него, когда впервые увидела свою сестру, одетую в шелка и драгоценности. У него были деньги, очевидно.

Но чем дольше она смотрела на драгоценные камни, тем больше понимала, что они не поют. Вообще. Все впечатляющие предметы, которые были у герцога, были из стекла. Этот человек построил легенду из очень шаткого карточного домика, у него закончились деньги, богатство и усилия.

Он не мог продавать платья столетней давности. Никто не хотел поеденный молью бархат, кроме старой доброй Мэв, потому что ее сестре было все равно, что о ней подумают люди. Одежда была одеждой. Разумеется, остальные аристократы с ней не соглашались. Но они держали рты на замке, учитывая, что многие из них нанимали ее раньше, чтобы доказать, что их дети не одержимы.

Беатрис протянула ей кружку горячего чая. От пара очень сильно пахло виски.

— Сколько ты добавила? — спросила она, дуя сверху.

— Достаточно, — Беатрис села напротив нее и подула на свою чашку чая, состоявшего в основном из виски. — А теперь расскажи нам все, пожалуйста. Мы не сможем помочь, если не будем знать, что произошло.

В одних частях ее лицо было ярко-красным, а в других — бешено колотилось сердце. Она рассказала им все до мельчайших подробностей о том, что произошло, и не скрыла ничего. Даже неловких моментов. Хотя было ужасно видеть, как они смотрят друг на друга, когда она призналась, что спала с ним. Или их широко распахнутые глаза, когда она рассказала им о мертвом теле, принесенном к нему во двор.

Она знала, как это звучит. Даже сейчас, когда она все обдумала, она не знала, действительно ли он убил того человека. Если он это сделал, вся ситуация изменилась бы, но… нет. Не совсем.

Она по-прежнему была без ума от оборотня, даже если он каким-то образом выбрался и убил кого-то в полнолуние.

— Значит, ты влюблена в убийцу, — сказала Мэв. Ее длинные ногти барабанили по подлокотнику кресла.

— Потенциальный убийца, — поправила Луна. — Мы не знаем, не сделал ли он это, и нельзя предположить, что он убил этого человека, потому что он единственный оборотень в Перекрёстке Мертвеца.

Волосы на затылке Луны встали дыбом, прежде чем их прервал низкий голос:

— Мы можем это предположить. Он оборотень, Луна. Это они делают.

Мартин.

Конечно, она должна была догадаться, что он будет слушать все это. Мужчина усиленно защищал ее сестру. Все, что связано с Мэв, должно было включать и Мартина.