— Сможет ли изменить тебя тюрьма, если ты уже сам изменился?

— Я должен понести наказание.

— Наказание тоже ничего не изменит.

— Я не могу компенсировать причиненный мной ущерб иначе, как отбыв наказание.

— Послушай, Такер, что ты хочешь от меня услышать? — спросила Дженни, едва сдерживая слезы, и подошла к нему. — Хочешь, чтобы я заявила, что ты — дурной человек и никогда не исправишься? Но ведь я знаю, что это не так. Какие бы чувства ты ко мне ни испытывал, тот факт, что ты пришел сюда и говорил со мной, демонстрирует твою искренность и полное внутреннее перерождение. Возможно, ты впервые в жизни задумался о чувствах других, а это дорогого стоит.

— Это произошло только потому, что я полюбил тебя.

— Не говори больше эти слова. Ты меня не любишь.

— Только не надо рассказывать мне о том, что я чувствую, Дженни. Ты заставила меня задуматься о совершенных мной ужасных поступках и пробудила в душе желание каким-то образом загладить их.

— Твое прошлое сделало тебя тем, кто ты есть.

— Мое прошлое сделало меня недостойным тебя.

— Глупости.

— Ничего подобного.

— А между тем ты брат Мэтта.

— Опять этот Мэтт…

Дженни не сдержала улыбки.

— Мэтт отзывается о тебе в той же примерно манере.

— Неужели?

С минуту помолчав, Дженни наконец ответила:

— Он сказал так, когда я сообщила ему, что люблю тебя.

Такер на мгновение замер. Потом его губы задрожали, он судорожно сглотнул и едва слышно произнес: