Этой ночью ничего не изменилось — утомлённый мозг искал разгрузку в бессвязных видениях. Алексей не мог вспомнить, что ему снилось и от чего он сначала метался по подушке из стороны в сторону, потом вдруг застонал, громко вскрикнул и рывком сел на постели весь мокрый от пота. Единственное, что осталось, — это звучащий в ушах голос Лиона, который с надрывом умолял его: «ЛЕХА, НЕТ! НЕ СТРЕЛЯЙ!»
Сердце бешено стучало в груди. Алексей, широко открыв глаза, смотрел во тьму, заполнявшую комнату. Немного успокоившись, снова опустил голову на подушку.
«Леха, нет! Не стреляй!»
Приснится же всякая глупость! Он потёр глаза, зевнул и потянулся.
«Не стреляй!»
Не собирался он ни в кого стрелять, и уж тем более в лучшего друга. Бред! Не в силах больше заснуть, Алексей поднялся, выпил стакан воды и прошёлся по комнате. Тягостное ощущение в груди, оставшееся после сна, не исчезло. А что в действительности может произойти, когда они с Серёгой встретятся? Как пойдёт их разговор и чем закончится? Сейчас он не мог этого даже предположить и… хорошо, что он не верил в вещие сны.
Глава 12
Частный дом на окраине города, к которому Геннадий и Виктор привели Леонида, давно потемнел от времени, но все ещё был крепок. Старые окна, совсем маленькие, с грязными до полной непрозрачности стёклами. На серых растрескавшихся досках забора и ворот видны остатки давно облупившейся синей краски.
Сталкеры постучали в окно. Леонид ожидал услышать скрип открываемой двери и звук шагов, но за воротами вдруг уверенно и громко спросили:
— Кого принесла нелёгкая?
Складывалось впечатление, что хозяин давно стоял с той стороны под забором и ждал гостей.
— Это мы, дед Ефим, открывай, — спокойно сказал Виктор и подмигнул Леониду. — Свежее мясо тебе притащили.
— Стар я уже свежим мяском баловаться, — пробурчал дед Ефим за воротами, с характерным металлическим звуком отодвигая засов. — Но если надо…
Створка отошла внутрь, и Геннадий тут же протиснулся в образовавшуюся щель. Виктор быстро подтолкнул Мякишева, шмыгнул следом и тут же одним коротким сильным движением запер ворота. Роль засова здесь выполняла здоровенная металлическая труба, лежащая на железнодорожных костылях, согнутых и вбитых в массивную раму.
За забором обнаружился маленький чистый двор, посыпанный крупным жёлтым песком и отгороженный за домом кирпичной стеной с двумя рядами колючей проволоки поверху. В стене была видна маленькая железная дверь, судя по мощному запорному механизму предназначенная для самого настоящего бункера.
Дед Ефим оказался крепким стариком с аккуратно подстриженной тёмной, с белой проседью бородой и коротким ёжиком седых волос. Ростом он был пониже Мякишева, но, похоже, достаточно крепок, чтобы при необходимости вытолкать всех своих гостей обратно за ворота.
Несколько секунд старик насторожённо рассматривал художника в упор, а потом одобрительно хмыкнул, невнятно буркнул: «Заходите», открыл дверь в дом и скрылся в тёмном проёме.
— Отлично, — шепнул Геннадий художнику. — Раз сразу не прогнал — возьмётся. Бывает, посмотрит на человека и даже на порог не пускает.
Вслед за Виктором Леонид шагнул в тёмную прохладу дома.
После сумрачной прихожей, перекрытой с обеих сторон тяжёлыми матерчатыми пологами, они спустились на несколько ступеней и вдруг оказались в просторном светлом помещении, увешанном по периметру большими пучками трав. Теперь стало понятно, что маленькие окошки, заметные со стороны улицы, — не более чем декорация: два настоящих огромных современных окна выходили во двор. Запах сухих трав насыщал воздух чем-то неуловимо приятным, заставляющим делать каждый вдох с удовольствием.