Штурм земляных укреплений, возведенных англичанами на южном берегу Луары, начался ранним утром шестого мая. Едва заалел восток, как еле слышными комарами прозвенели горны, и из черного леса стройными колоннами выдвинулись французы. Они шли сюда, к запирающей мост крепости, что отрезала Жемчужину-на-Луаре от свободной Франции. Впереди, на белом коне, с развевающимся знаменем, на котором золотом горело «Иисус», ехала Дева. Я жадно впился глазами в маленькую фигурку в белых как снег доспехах, тщетно пытаясь различить прекрасное лицо. Нет, слишком уж она далеко. Вспоминала ли Жанна меня хоть раз за прошедшую неделю, заметила ли вообще отсутствие личного лекаря?

Все, кто только смог, высыпали на стены Турели, разглядывая приближающееся войско. Кто смотрел на противника с интересом, кто с презрением, многие с опаской, но никто – равнодушно. Особенно пристально защитники форта изучали Жанну. Шутка ли, простая крестьянка командует благородными рыцарями, а те послушно кидаются исполнять приказы по первому ее кивку, а то и взгляду. Кому под силу такое? Будут ли слушать грубые вояки даже королеву?

Слухи о девушке, которую небесные защитники Франции послали для спасения Орлеана, солдаты давно пересказывали друг другу, безбожно перевирая подробности. Но одно дело смеяться над бабскими сказками, сидя в таверне с кружкой эля, и совсем другое – встретиться лицом к лицу то ли со святой, то ли, страшно подумать, с ведьмой!

Жанна коротко приказала что-то, отсюда неслышное. Грозно рявкнули капитаны, передавая волю Девы всему войску, выкрикнули команду сержанты, тревожно зарокотали и тут же умолкли гулкие барабаны. Медленным шагом белый как снег жеребец двинулся вперед, грозное войско неподвижно замерло на месте, отсюда казалось, что галлы даже не дышали. Солнце, укрытое за серыми тучами, упорно не желало показываться, и тут я наконец понял, отчего мне не по себе, – не пели птицы. Стоило стихнуть трубам и замолчать барабанам, как над полем воцарилась мертвая тишина. Где-то над головой печально жаловались чайки, уныло посвистывал ветер, оба войска замерли в тревожном ожидании. Подъехав на расстояние полета стрелы, Жанна натянула поводья.

– Граф Гладсдейл, – звонко прозвенел ее голос. – Тебя вызываю я, Дева Жанна.

Несколько минут она ждала, а затем с нашей стороны раздалось каркающее:

– Чего тебе надо?

– Ты получил мое письмо, в котором я, ради Царя нашего Небесного, прошу тебя уйти обратно в Англию?

– Получил, чертово отродье, – рявкнул граф. – И вот тебе мой ответ: нет, ни за что и никогда! Теперь это наша земля, и мы на ней хозяева! А ты, чертова шлюха, отправляйся обратно в тот солдатский бордель, из которого и пришла!

Грубый голос Уильяма Гладсдейла разрушил хрупкое очарование, британцы словно очнулись от грез, в которых видели пред собой ангела небесного. Я опустил полыхнувшие ненавистью глаза. Что ж, английский пес громко лает, но жизнью клянусь, что в ответ я порву его клыками. Тот не мужчина, кто не отомстит обидчику, а за оскорбление любимой я отплачу ему вдвойне. Собственной кровью умоешься, граф!

Британцы взвыли от смеха, распугав всех чаек, тыча пальцами в Жанну, они наперебой выкрикивали грязные оскорбления. В чем, в чем, а уж в этом англичане большие мастера, настоящие бандерлоги. Разве что калом пока не кидаются, но тут далеко, наверное, боятся не добросить. Я стиснул кулаки, разглядев, как смертельно побледнела Жанна. Из ее вмиг заблестевших глаз покатились крупные, как горошины, слезы, до крови закусив нижнюю губу, Дева развернула злобно фыркнувшего жеребца, и тот нехотя пошел обратно, то и дело норовя развернуться, ответить на наглый вызов метким ударом тяжелого копыта. Да, именно в тот момент я поклялся убить графа Гладсдейла несмотря ни на что!

Но уже через несколько мгновений англичане замолчали, глумливый смех как ножом обрезало. Со стороны замершего французского войска донесся тихий скрежет, будто пять тысяч воинов дружно стиснули зубы, не собираясь размениваться площадной бранью в ответ на смертельное оскорбление. И англичане дрогнули, почуяв, что за нанесенную обиду с них возьмут кровью, чего бы это ни стоило французам, сколько бы их тут ни полегло. Британцы, опытные воины, быстро взяли себя в руки, но по враз помрачневшим лицам, по суетливости, с которой сержанты зашмыгали между воинами, проверяя амуницию и оружие, мне стало ясно, что на месте вчерашних лягушатников, трусов, бежавших, сверкая пятками, при одном виде англичан, захватчики разглядели войско, не уступающее им силой духа. И стержнем, основой мужества французов являлась тонкая девушка, почти подросток, с пламенем в сердце и отвагой в груди.

«Приготовиться к бою!» – хрипло пропели из Турели английские рожки.

«Готовьтесь, мы идем!» – звонко отозвались французские трубы.

Битва за Орлеан началась!

Земляные укрепления когда-то, всего двести лет назад, всерьез именовались крепостями, но по сути это и сейчас настоящие, без дураков, твердые орешки. Попробуй разгрызи, все зубы обломаешь, войско положишь, прежде чем доберешься до каменной Турели! Земляные укрепления – это два ряда длинных бревен, вбитых в грунт, а между ними утрамбованная земля, вперемешку с камнями. Сверху прорезаны бойницы для лучников и арбалетчиков, перед каждым из укреплений вырыт глубокий ров и ловчие ямы с острыми кольями, ржавыми косами и прочим железом, ненужным в хозяйстве. Не забудьте про гарнизон, который поглядывает в нетерпении, мол, где вы, гости дорогие? Пора, давно вам пора на погост!

Галлы не полезли на рожон, как наивно ожидали англичане, засевшие за высокими земляными стенами. Напрасно британцы кипятили масло и воду, плавили свинец и разминали мышцы, готовясь метать тяжелые камни на головы французов, карабкающихся по шатким лестницам. Под прикрытием арбалетчиков саперы выдвинули к земляным укреплениям толстые деревянные щиты из дубовых досок, за ними братья Бюро расположили батарею из трех небольших мортир. «Святая Екатерина», «Святая Маргарита» и «Святая Кларисса» – небесные покровительницы Франции, в чью же еще честь назвать совершенно новый для французов вид артиллерии?