Наставник служил им примером и предписывал: «Я желаю, чтобы все мои братья работали и с кротостью вершили добрые дела, дабы избежать праздности, которая есть враг души, не быть людям обузой и честно зарабатывать хлеб свой. Те, кто обучен какому-либо ремеслу, пусть делают, что умеют; те же, кто не обучен, пусть учатся, но стремятся к тому, чтобы работать с верой и благоговением, иначе угаснет дух молитвы, которому должно служить все преходящее. Пусть остерегаются получить за труд сверх необходимого для пропитания, и пусть никогда не берут денег. Вот такую смиренную жизнь должны вести слуги Божьи, рыцари святейшей Бедности».
Введя такое правило, Франциск избежал опасности — братья уже не могли слишком возлюбить свой труд, а вместе с ним и самих себя и предпочесть внутренней жизни работу или славу. Одним из самых славных представителей этой трудовой аристократии был брат Эджидио.
Эджидио молился, путешествовал, трудился и пел. С молодых лет он странствовал по путям паломничества, которые вели в Рим, Апулию, Галицию и Святую Землю и зарабатывал себе на хлеб, выполняя любую работу. В Бриндизи он ловил орлов, в Кайро — был могильщиком, в Анконе — корзинщиком, в Риме — дровоколом, в Риети — помощником на кухне. В деревнях, по которым он проходил, он помогал собирать виноград, колосья, сливы, сбивал орехи, всегда отказываясь от денег и раздавая беднякам все, что не было нужно для дневного пропитания. Места он менял так же легко, как менял работу, как отдавал свой плащ с капюшоном, как презирал деньги. Он работал, чтобы жить, а не жил, чтобы работать. Он не хотел становиться ни рабом своего труда, ни рабом своего сердца.
Когда его приглашали к кардиналу, который любил и почитал его как святого, он не садился за стол, если в тот день ничего не заработал, и ел только сухой хлеб. Как-то раз хлынул дождь, и кардинал с радостью подумал: «Сегодня брат Эджидио не сможет выйти из дому на заработки!» Но Эджидио спустился на кухню и предложил повару вымыть ее всю, с пола до потолка, всего за два хлебца. На следующий день дождь продолжался и Эджидио заработал себе обед, вычистив все ножи. Когда же один священник, встретив этого бедняка, радостно идущего по дороге, крикнул ему: «Бездельник!», брат Эджидио заплакал в раскаянии.
Святой Франциск презирал праздных людей, словно животных-паразитов. Одному брату, который мало молился, не работал и не просил милостыню, он сказал: «Иди-ка своей дорогой, брат трутень, ведь ты поедаешь плоды труда твоих братьев, оставаясь праздным, не желаешь выполнять работу во имя Божье».
Кроме этого превосходного трудолюбия, было в нем еще одно благородное свойство — отдавать все и ничего не удерживать, но об этом никто еще не знал.
БЛАГОРОДСТВО МИЛОСТЫНИ
Одной из добродетелей, которой святой Франциск учил своих братьев, была нищета, но он видел, что они стыдятся просить, и, так как он любил и почитал их, словно каждый из них был лучше него, то, сохраняя присущую ему тонкость, оправдывал этот стыд и не заставлял их, но сам выходил каждый день и просил за всех. Быть может, он надеялся, что они научатся у него, или хотя бы наберутся решимости и скажут: «Идем и мы!» Но они были упрямы. Он уставал сильно, ведь от природы он был нежным, мирская жизнь прибавила ему утонченности, а новая жизнь изнурила его постами и лишениями. Поэтому он один не мог справиться с таким тяжелым трудом, да и не считал справедливым, если братья лишатся возможности усовершенствоваться в нищете. В конце концов он научил их как побороть стыдливость, объяснив им, что они вредили себе самим.
Он сказал им: «Братья и дети мои, Сын Божий был знатнее, чем мы, и все же в этот мир Он пришел бедным из-за нас. Из любви к Нему мы избрали совершенную нищету, которую от Него унаследовали, и потому не должны стыдиться милостыни, ибо наследники короля не стыдятся нести бремя наследства».
Объяснял он еще и так, стараясь воззвать к чувствам: «Время покажет, что в наше братство войдут самые знатные и самые мудрые, и просить милостыню они сочтут великой честью и благодатью. Вы же должны возрадоваться, что вы — первые и должны служить образцом будущим святым».
Но и это не коснулось их души. Необходимо было найти что-нибудь такое, что победило бы унижение. И Франциск нашел: «Просите милостыню ради Господа, и с еще большим рвением и достоинством, чем тот, кто предлагает тысячу слитков золота взамен на одну монету, ибо вы предлагаете любовь Божию за кусочек хлеба, а в сравнении с Его любовью все сокровища, и небесные и земные не стоят ничего».
Он был прав — мирская гордыня велит давать, но не просить; святой же Франциск, унизил себя до того, чтобы просить с великодушием человека, который забывает о себе. Кажется, будто он облагодетельствован, в то время, как он, благодетель, дарует то, что нельзя ни купить, ни продать — любовь. Тот, кто просит, сильнее и великодушнее того, кто дает. Дающий чувствует это и нередко подает милостыню, полагая, что он получит сверхъестественное вознаграждение, а на бедняка, произносящего: «Да воздаст вам Бог» смотрит с суеверной почтительностью. Разрушив привычные основы мирской жизни, святой Франциск открыл своим братьям, что просить выгоднее, чем давать, ибо ты, не подавая и виду, предоставляешь другим возможность совершить доброе дело — и потому он не считал унизительным протягивать руку со словами: «Брат, помоги мне».
Братья вняли этому объяснению. С тех пор каждый из них спрашивал позволения просить милостыню, а вернувшись, они показывали собранное Франциску, и один говорил другому: «Я собрал больше, чем ты».
Франциск был счастлив, смотря, как они радуются, но требовал при этом, чтобы они не удерживали у себя больше необходимого — все оставшееся они должны были раздать нищим.
БЕДНОСТЬ И СВОБОДА
Епископ Гвидо, оставшийся другом и советчиком Франциска, однажды принимал его у себя и довольно резко заметил:
— Ваша жизнь кажется мне слишком суровой и тяжкой. Как же вы существуете, не имея ничего, даже самого необходимого, ведь вас так много.
— Господин мой, — ответил Франциск по-латыни, — если бы мы имели что-нибудь, то нашим словам о милосердии и доброте никто бы не поверил. Да и вскоре нам понадобилось бы оружие, чтобы защитить наше имущество, ведь собственность рождает ссоры и раздоры, а это сильно мешает любви к Богу и к ближнему. Вот почему ничто преходящее нам не нужно.
Ответ очень понравился епископу. В нем было самое ядро учения, воодушевившего Франциска на то, чтобы члены его Ордена жили в бедности. Предшественники его считали возможным, чтобы не сами монахи, но община в целом, могла владеть домами и землями. Франциск же полагал, что любая собственность поглощает целиком, связывает, тогда как человек, посвятивший себя Богу, должен быть свободным как ветер, и идти со всеми, никого не боясь — ему нечего терять, нечего и наживать. Обладатели богатств кажутся весьма свободными, но на деле они зависят от семьи, от опутывающей их сети дел, от законов и властей, защищающих их, даже от людей, которые им служат, в то время, как он и его братья желали быть покорными людям, но не зависеть ни от кого, кроме Церкви.
Святой Франциск не относился к богатым с презрением, напротив, он даже настаивал на том, чтобы его последователи уважительно относились к тем, кто жил в изяществе и роскошно одевался, но при этом помнил, что для истинного служения ближнему, всецелого посвящения себя людям, необходимо лишить себя всего, даже хижины.