Марими знала, что надо отвести взгляд, но не могла этого сделать. Ее душа напоминала последний уголек среди остывшей золы; обессилев от голода, девушка перестала бояться и думать о запретах. Лежа в небольшой яме, рядом со свернувшимся калачиком исхудавшим Пайятом, Марими созерцала сияющий круг на небе. Ее дыхание замедлилось, сердце трепетало под ребрами. Мысли сами собой обратились в слова, и, почти не осознавая этого, она прошептала:

— Преступление совершила я. Мальчик не виноват, так же как и дитя в моей утробе. Накажи только меня и позволь им выжить. Если ты сделаешь это, то я выполню все, о чем ты меня попросишь.

Ей показалось, что луна засветила ярче. Марими замерла, перестав моргать. Белое лунное сияние все усиливалось, слепило глаза и наконец хлынуло молочным потоком сквозь ветви деревьев, заливая ночное небо. Внезапно резкая боль пронзила ее голову, и Марими поняла, что даже сейчас от нее не отступала болезнь, мучившая ее с самого детства. То было наказание луны. Марими дерзнула заговорить с богами, и теперь ей суждено корчиться от боли, пока она не умрет. Пусть так и будет, подумала Марими, перестав сопротивляться и провалившись в самый глубокий сон из всех, что она помнила. Когда последние мысли уплывали прочь по волнам боли, она решила: я умираю.

Но Марими не умерла, и, пока она спала, к ней явился ворон, ее дух-проводник. Он указывал дорогу, летя впереди, и Марими брела за ним, пока не вышла к небольшой поляне в лесной роще, где увидела заросли ваточника.

Проснувшись на рассвете, чуть живая, но подгоняемая неведомой силой, Марими с трудом выбралась из ямы с листьями и пошла по пути, увиденному во сне. Найдя небольшую поляну с зарослями ваточника, она принялась жадно поедать крахмалистые корни, которые хоть и горчили, но были очень питательны. Потом она отнесла немного Пайяту и убедила его съесть их.

Тогда они стали питаться ваточником, и, набравшись сил, Марими вместе с мальчиком смогли сделать маленькие ловушки и разнообразить свой рацион мясом белок и кроликов. Марими нашла деревяшки для разведения костра и вскоре соорудила круглую хижину из веток и листьев. Они с Пайятом переживали все тяготы вдали от поселения, наедине с призраками и духами недружелюбного леса, но Марими теперь не испытывала такого страха, как прежде, потому что в момент самого глубокого отчаяния, когда ее отверг собственный народ, когда их с ребенком от смерти отделял лишь один шаг, ей было откровение: она помолилась луне, не прося о помощи шамана, и луна ответила.

Однажды ночью приступ болезни снова накрыл Марими во сне, и череп ее раскалывался от боли, словно духи копьями кололи ей голову. И в мучениях она услышала, как ее проводник ворон велел ей следовать за Опакой. Марими сначала испугалась, но, будучи вынуждена исполнять любую волю своего духа-проводника, внезапно поняла, что бояться абсолютно нечего. Она была призраком, а призраки могли ходить везде, где им заблагорассудится. Поэтому ничто ей не мешало следить за Опакой, когда та занималась своей повседневной работой.

Марими стояла в сумерках на самом виду у Опаки, пока старуха собирала малину. Всему племени было известно, что шаманы использовали ягоды и листья малины для изготовления вяжущих, возбуждающих и тонизирующих средств, чаев и сиропов для лечения диареи и дизентерии, гангреновых язв и простуды. Хотя собирать малину мог любой желающий, никто кроме шамана не знал, как правильно срывать растение, в какое время суток и какие молитвы необходимо повторять во время собирательства, потому что без этого растение не приносило никакой пользы.

Марими, не таясь, подмечала, как Опака подходила к растению, прежде чем сорвать его, слова уважения, которые она произносила, священные знаки, которые рисовала в воздухе четками и перьями. И когда Опака отбросила в сторону сорванное растение, Марими увидела, что у него сломан корень, а это означало, что оно потеряло свою духовную силу. Поскольку Опака чаще всего выходила за ягодами по ночам, Марими запоминала фазу луны, расположение звезд, количество росы на листьях.

Еще Марими подслушивала, когда Опака рассказывала внучке своей сестры о травах и целебных порошках, показывая девушке правильный способ сушки ольховой коры перед варкой, потому что зеленая кора могла вызвать рвоту и боли в животе, как оставлять отвар на три дня, пока он из желтого не станет черным. Если выпить ольховый чай при полной луне, говорила Опака внучке своей сестры, то он укрепит желудок и улучшит аппетит, а из ягод можно получить отличное глистогонное средство для детей.

Изредка, когда Опака покидала свое жилище, стоявшее поодаль от остального лагеря, Марими заходила внутрь, чтобы посмотреть, что делала шаманка с собранными растениями. Так Марими узнала секрет клейкого слоя коры ржавого вяза, которую Опака обдирала и сушила. Рядом с кусками коры на оленьей шкуре лежал камень и стояла ступка, наполненная порошком перемолотой коры. На веревке сушились суппозитории из ржавого вяза, о которых Марими знала, что они применяются для лечения женских болезней и устранения запоров.

Всю долгую зиму, пока ребенок понемногу рос у нее под сердцем, Марими тщательно заучивала все, что видела и слышала. Ее постоянно окружали лесные кошмары, угрожавшие, прятавшиеся в тени и напоминавшие о жутких призраках. Но теперь Марими обрела новую силу и уверенность в знаниях. Луна спасла ее не просто так, поэтому она должна была выполнить свою часть сделки. Когда Марими встречался пруд, покрытый опавшими листьями, через которые не было видно отражения, Марими убирала листья, позволяя лунному лику гордо и красиво сиять на водной глади. А проходя в лесу мимо распустившейся вечером энотеры, срывала над нею ветки, чтобы луне ничто не загораживало зрелища прекрасных цветов, раскрывшихся специально для нее.

Так они выживали — выносливая девушка и доверчивый мальчик, — обитая на краю поселения, но не осмеливаясь войти в круг. Марими не задумывалась о будущем, потому что это не было свойственно народу топаа. Существовало настоящее и прошлое, а завтра представлялось им смутно и неясно, ведь завтра всегда превращалось в сегодня. Она хотела бы спросить у шамана, что им делать, когда наступит весна, — остаться в лесу или последовать за своими семьями к летним домам. Как должны поступать живые мертвецы? И как они становились призраками? Когда Марими и Пайят отправились в изгнание, на другой стороне круга некому было учить их жизни. Марими и мальчику грозила верная смерть, но она помолилась луне, и луна показала им, как выжить. Но не нарушили ли они другие запреты своего племени, отказавшись умирать?

Марими была слишком молода, чтобы долго размышлять о таких сложных вопросах. Поэтому она отринула их от себя и встречала каждый новый рассвет с простой мыслью о том, как пережить еще один день, оставив тайны жизни и смерти для шаманов.

И пришел тот час, когда она познала свою истинную силу. Из-за того, что Марими целыми неделями неотступно следовала за ней, Опака стала подозрительной и нервной, осторожно выходила из своей хижины и беспокойно посматривала по сторонам, перед тем как войти в лес. Ее старые руки начали дрожать, ее охватывало раздражение, и с каждым днем она страдала все сильнее. В конце концов, не в силах более терпеть, однажды у ручья Опака напугала Марими, подбежав к ней, принявшись кричать, потрясать своими священными палками и что-то распевать на незнакомом Марими языке.

Марими стояла на месте, гордо подняв голову, ее выпирающий живот был свидетельством жизненной силы, которая помогла ей победить смерть. Старуха замолчала, и они встретились взглядами. Даже лес притих, словно духи и призраки, птицы и звери понимали, что настал решающий момент. И тогда Опака отвела глаза, отвернулась от девушки-призрака, отказавшейся принять смерть, и скрылась за деревьями.