Нэнси обернулась. Их глаза встретились. Эмили чувствовала себя полностью расслабленной.

Это было нечто большее. Мама и Нэнси были единственными, кто поделился воспоминаниями с Эмили об отце. Теперь, когда Нэнси вернулась, ей показалось, что к ней вернулась частичка её отца.

— Нэнс, — тихо сказала она, чувствуя комок в горле. — Я рада, что ты вернулась.

Нэнси нахмурилась. — Ты боишься спросить, не так ли? Ты не должна этого бояться. Я ведь сделана не из стекла.

Эмили скорчила своё лицо. — Боюсь спросить о чем?

Нэнси подражала голосу Эмили. — Итак, Нэнси. Как прошёл твой год в больнице?

— О. Да. Как всё прошло? — поддакнула Эмили.

Они обе засмеялись.

— Хочешь узнать кое-что безумное? — спросила Нэнси. Она улыбнулась. — Во многих отношениях больница была замечательной.

Так ли это было? После каждых выходных посещений больницы, их мать заверяла Эмили, что с Нэнси хорошо обращаются. Она сказала, что там красиво, и что это хорошее место. Не как это бывает в психиатрических больницах в фильмах.

Но как бы Эмили ни старалась, она не могла перестать представлять, что Нэнси подвергалась худшим пыткам.

— В самом деле? Все прошло замечательно? — спросила она.

— Все заботятся о тебе, Каждый день есть расписание. И есть много мероприятий. Я леплю из глины. Живопись. Занятия, где ты рассказываешь историй. Деревообрабатывающий цех. Даже ремонт автомобилей.

— Это звучит хорошо, — ответила Эмили. — Может быть, мне стоит туда съездить.

Нэнси усмехнулась. — Ну, конечно, во всех этих мероприятиях есть смысл. Это должно помочь тебе справиться с гневом.

— О — выдохнула Эмили.

Нэнси уставилась на свои руки. Эмили заметила свои рваные, обгрызенные ногти. Нэнси так хорошо заботилась о своих ногтях, — подумала Эмили.

Нэнси сложила руки на груди. — Я никогда не должна была обвинять тебя, Эми. — Она хмурилась от дурных воспоминаний, от чувства своей вины. — Что ж, ну, это был полный бред, вот что это было.

Эмили тяжело сглотнула.

— Ты винила меня в папиной смерти. Слушай, я тоже винила себя за это. — До сих пор виню.